Джорджа Бирмингема[28] – по ее словам, роман никуда не годился. Я продолжал читать «Севастопольские рассказы» Толстого, в том же томике была его повесть «Казаки» – очень хорошая. В ней был летний зной, комары, лес в разные времена года, река, через которую татары переправлялись при набеге, и снова погружался в Россию того времени.
Я думал, насколько же реальна для меня Россия времен нашей Гражданской войны, реальна, как любое другое место – Мичиган, например, или прерии к северу от нашего города и леса вокруг зверофермы Эванса, и что благодаря Тургеневу я жил в описываемых им местах, как жил и у Будденброков, и лазил к возлюбленной в окно, как в «Красном и черном», и видел, как мы вошли в Париж через городские ворота, когда на Гревской площади, привязав к лошадям, разрывали на части Сальседа[29]. Все это я видел будто собственными глазами. И это меня не вздернули на дыбу, потому что я был исключительно вежлив с палачом, когда казнили нас с Коконасом, и я помню Варфоломеевскую ночь, когда мы ловили гугенотов, и как меня заманили в ловушку в ее доме, и то неподдельное чувство при виде закрытых ворот Лувра или при виде его тела под водой после падения с мачты. И всегда Италия – страна лучше любой книги, помню, как я лежал в каштановой роще, а туманной осенью ходил мимо Собора через весь город к Оспедале Маджоре[30], сапоги, подбитые гвоздями, постукивали по мостовой, а весной случались внезапные ливни в горах, и армейский запах стоял во рту медной монетой. В жару поезд остановился в Дезензано, где рядом было озеро Гарда, а те войска оказались Чешским легионом, когда я был там в следующий раз – шел дождь, а в следующий – мы проезжали там в темноте, а еще в следующий – тряслись на грузовике, а потом ехали еще раз, не помню точно, откуда возвращаясь, однажды я шел мимо него в сумерках из Сермионе. Во всех этих местах мы были в книгах и не в книгах – а где побывали мы, то, если мы на что-то годимся, там сможете побывать и вы. Земля в конце концов разрушается, ветер разносит пыль, все люди умирают, не оставляя следа, если только они не художники, но сейчас и они хотят прекратить работать, потому что они слишком одиноки, их труд тяжел и вышел из моды. Люди не хотят больше заниматься искусством, ведь тогда они будут не в моде, а от вшей, ползающих по книгам, похвалы не дождешься. А хлеб этот тяжелый. И что тогда? А ничего. Я стану продолжать читать о переправе татар через реку, о пьяном старике охотнике, о девушке и о том, какая там природа в разные времена года.
Старик читал «Ричарда Карвелла»[31]. Мы скупили в Найроби все книги, и вот теперь они подходили к концу.
– Я читал это раньше, – сказал Старик. – Но книжка хорошая.
– Я ее плохо помню. Но мне нравилась.
– Очень хорошая. Жаль, что я уже ее читал.
– А у меня хуже не бывает, – сказала Мама. – Ты бы не смог ее читать.
– Возьми мою.
– Какой красивый жест, – улыбнулась она. – Ладно уж, сама дочитаю.
– Бери,
Джордж Бирмингем (наст. имя и фамилия Джеймс Оуэн Хэнни) род. в 1865-м. Английский писатель, известен по авантюрному роману «Испанское золото» (1908).
Сальсед – герой романа А. Дюма «Сорок пять» – последнего из трилогии, куда входят еще «Королева Марго» и «Графиня Монсоро». Далее – ряд отсылок к этой трилогии, когда автор видит себя то гугенотом, то католиком.
Оспедале Маджоре – здание в центре Милана, где располагалась одна из первых (XVI в.) общественных больниц; в начале ХХ в. передана Миланскому университету. В Первую мировую войну Хемингуэй еще лечился в этом госпитале.
«Ричард Карвелл» – роман У. Черчилля (1899).
