осколку, зацепить там какой-нибудь патрубок – и все…
Зато немец имел отличный шанс точно выстрелить первым, ведь в кабине его «Мессера» был установлен совершенный коллиматорный прицел «Реви 16В»28, тогда как на русском «Яке» для захвата мишени использовался обыкновенный круг с перекрестием в центре, – примитивно нарисованный на лобовом стекле кабины.
И всё-таки Нефёдов, как ему показалось, первым поймал немца в прицел и нажал гашетку. «Мессер» окутался чёрным дымом и начал нелепо заваливаться на крыло, вот-вот готовый перевернуться серым брюхом кверху, – словно убитая акула.
Но в эту же секунду в кабине «Яка» раздался оглушительный хлопок. Перед глазами Бориса разлетелся сноп искр. На какую-то долю секунды Нефёдов потерял сознание, а когда очнулся, – понял, что падает. Кабину заполнил едкий дым. Из-под приборной доски на лицо лётчика брызгало горячее масло из повреждённого маслорадиатора. Осколки разбитых лётных очков29 впились в лицо, и кровь, смешиваясь с маслом, бурой обжигающей жижей заливала правый глаз.
Но самое страшное, что не удавалось вывести беспорядочно кувыркающийся самолёт из штопора. Чудовищная сила прижимала пилота к креслу, давила на грудь, так что трудно было дышать и даже малейшее движение рукой или ногой стоило лётчику огромных усилий. Тугая струя холодного воздуха, со свистом врывающаяся через посечённый осколками фонарь, била в лицо.
Нефёдов дал ручку штурвала на вывод. Но ещё несколько секунд назад такая послушная, на этот раз машина никак не отреагировал на действие человека. Также глух «Як» оставался к энергичной работе педалями и регулятором сектора газа. Хотя мотор продолжал работать на прежних оборотах, но машину не удавалось перевести в пологое пикирование. «Похоже, повреждена плоскость30 и перебита тяга сектора газа – машинально отметил Борис и присвистнул: – Вот так фокстрот!».
Из-под капота двигателя стали выбиваться языки пламени. Огонь быстро подбирался к кабине. Борис прекрасно знал, что фанерные самолёты сгорают за считанные минуты. Прыгать! Он рывком расстегнул замок плечевых ремней, но тут же мелькнула мысль: «Куда прыгать?! Внизу немцы!». Да он бы и не смог выбраться из штопорящего самолёта. Земля стремительно приближалась, бешено вращаясь….
Глава 2
– Эй вы, слабаки, кидайте камни сильнее! Метьте мне прямо в голову – подначивал двоих мальчишек лет десяти статный юноша с красивым самоуверенным лицом и светлыми волосами. Раззадоренные ребята носились по берегу реки в поисках увесистых камней с острыми краями, чтобы, наконец, поразить одним из них насмешника. Но молодой атлет играючи уворачивался от летящих в него снарядов. Причём делал он это с удивительной грацией, по-боксёрски пританцовывая на носках, и не прекращая подшучивать над постепенно свирепеющими пацанами:
– Ну что же вы – с трёх метров попасть не можете, мазилы! Засадите мне в лоб, а ещё
В коллиматорном прицеле кольцо и мушка изображались с помощью зеркальца и электрической лампочки в виде световых меток на прозрачной пластине перед лётчиком. Этот тип прицельных приспособлений был значительно удобнее и эффективнее механических, и способствовал уменьшению нагрузки на глаза пилота.
В открытых кабинах (кокпитах) лётные очки защищали глаза лётчиков от сильного ветра. Но и в закрытых кабинах поршневых самолётов из-за того, что они небыли герметичными, очки защищали глаза пилотов от сквозняков. Во время «собачьих свалок» воздушных боёв очки хотя порой и затрудняли зрение (если в них использовалось недостаточно качественное стекло) и ограничивали боковой обзор, но, тем не менее, надевать их приходилось, ибо при резких манёврах (особенно вертикальных) с пола кабины поднималась пыль (неизбежно заносимая туда на подошвах сапог и при старте с полевых аэродромах), которая могла повредить глаза и даже временно ослепить пилота.
крыло
