большой плюшевой игрушки?
– Ты разбила затылок, Люсенька, – ласково сообщил он.
Я только рукой махнула.
– Мало ли где я могла его разбить?
Свекор посмотрел на меня с обидой и даже несколько презрительно.
– Я сам доведу это дело до конца, – сказал он. – У меня есть доказательство, что ты пострадавшее лицо. Я этого так не оставлю!
– Хорошо, хорошо, не оставляйте, но только сейчас нас уже ждет окулист, – ответила я. И действительно – он нас ждал.
Я взяла свекра за руку и повела его в кабинет. Свекор сопротивлялся – он не любил, когда его учили жить. А окулист со своей таблицей вызывал у него комплекс неполноценности. Но и жить дальше со старыми очками Альфонс Альфонсович тоже больше не мог. То, что он путает меня с молоденькой и стройной Люсенькой, можно при желании счесть за подсознательный комплимент. То, что зовет Мусенькой, тоже еще простительно – Мусеньке еще нет тридцати, и она хороша собой. Но ведь настанет день, когда он обратится ко мне «Нинель Аристарховна»! И это будет последним днем наших хороших отношений – младшая моя свекровь весит около полутора центнеров и обожает огромные парики с начесом.
Так что новые очки я ему закажу, невзирая ни на какое сопротивление. Не хочу, чтобы наш уютный домашний мирок сотрясался еще и от этого скандала.
Глава вторая
Я размеренно кивала головой, изредка поглядывая на часы. Впрочем спешить мне, Иоанне Квасильевой, некуда. Честно говоря, я провожу дни в праздности, ожидая, пока мне под ноги подвернется очередной труп или рыдающий голос в телефонной трубке призовет меня искать и разоблачать банду убийц. Быть любительницей частного сыска – большая морока, и в промежутках между опасными делами праздность мне просто необходимо.
Только не подумайте, что так было всегда.
Долгие годы, устраивая свою личную жизнь и меняя мужей, я вдобавок преподавала русскую словесность и носилась задрав хвост по частным ученикам. Уходила из дому в восемь, возвращалась в десять, шатаясь от усталости. Все-таки поиски мужа – очень утомительное занятие. А они, мужья, расставаясь со мной, оставляли мне на память своих близких – как залог того, что они, мужья, когда-нибудь вернутся. Так ко мне попали старшая свекровь Авдотья Гавриловна, младшая свекровь Нинель Аристарховна и свекор Альфонс Альфонсович, причем если насчет свекровей я знала точно, чье это наследство, то со свекром возникали сложности – иногда мне казалось, что он и есть настоящий отец всех моих мужей, такие подробности сообщал о них старик…
Свекрови молодились, тратили свои пенсии на яркие наряды и макияж, мечтали в последний раз выйти замуж, свекор тоже не унимался. Он всегда любил одеться и с большой неохотой натягивал брючата, сшитые трудолюбивыми работниками фабрики «Смена». Примерно десять лет назад он не на шутку влюбился, но дама сердца с презрением отвергла его, предпочтя персонального пенсионера Изю Левинского, которому шестиюродная племянница Моника постоянно присылала
