путешествия – а также свою не вполне удачную попытку поднять спутнику настроение песней. Они прибыли в Брюссель 5 февраля 1845 года {43}.
Женни, ее 8-месячная дочь и кормилица, приехавшая с ними из Трира, чтобы заботиться о Женнихен, остались у Гервегов. Каждый день к ним приходили нескончаемые посетители, чтобы обсудить их изгнание, попытаться найти способ избежать его и предложить помощь {44}. Женни писала Марксу, что Бакунин, который все еще пытался уговорить правительство позволить ему остаться в Париже, «пришел и преподал мне настоящий урок риторики и драматического искусства, изливая душу…», а немецкий журналист Александр Вайль объявил себя ее «личным защитником». Разумеется, главным образом Женни требовалась финансовая помощь. Она пыталась собрать денег, чтобы расплатиться с долгами и оплатить переезд в Брюссель. Карл оставил ей 200 франков, но за квартиру они должны были 380. 10 февраля она пишет мужу: «Не знаю, что и делать. Сегодня утром я обегала весь Париж. Монетный двор закрыт, надо сходить еще раз. Потом я была в транспортной конторе и у комиссионера аукционного зала. Нигде ничего не добилась». Посылая «тысячу поцелуев папочке от мамы и один поцелуйчик от паиньки», Женни подписывает письмо: «До свидания, дорогой друг. Жду тебя с нетерпением. Сейчас ты уже в Брюсселе. Приветствуй наше новое отечество. Прощай» {45} [25].
В течение нескольких дней ей удается продать мебель за смешную, как она пишет, сумму и покинуть Париж. Женни вспоминала: «Больная и продрогшая, под проливным дождем я последовала за Карлом в Брюссель» {46}.
Она еще не знала, что это всего лишь первый из их многочисленных переездов. Так началась жизнь семьи Маркс в изгнании.
8. Брюссель, весна 1845
Я редко встречал столь счастливые браки, в которых все радости и страдания были поделены поровну, на двоих, а все несчастья преодолевались в сознании полной и взаимной зависимости…
Крошечная Бельгия была островком мирной доброжелательности в мрачном море суровых реакционных монархий. Независимой она стала всего 15 лет назад, выйдя из состава Голландии, и хотя здесь правил король, в Бельгии была конституция, которую с полным правом можно назвать самой либеральной в Европе. Если в чем-то Брюссель и проигрывал (а после Парижа он мог показаться чем-то вроде большой деревни), то по части свободы явно перегонял французскую столицу.
Все, чего король Леопольд I требовал от политических беженцев, пересекавших границу его королевства, – это просьба воздерживаться от публичной политической деятельности и пропаганды, ибо это могло раздражать более крупных и могущественных соседей маленькой Бельгии {2}. Подобные условия были неприемлемы для Маркса в Париже, но в Бельгии он на них согласился – по личным и профессиональным причинам. Не только потому, что вскоре у них с Женни должен был родиться второй ребенок, но и потому, что в день своего отъезда из
Русский перевод цитат из письма дан по: Переписка Карла Маркса, Фридриха Энгельса и членов семьи Маркса.
