Франции. Воображаемый дом, патриархальный, приличный, очень буржуазно-добропорядочный, психологически защищал ее от образа стучавших в дверь полицейских с очередным ордером в руках. А возможно, нося под сердцем их второго ребенка, она просто ощущала потребность покончить с их богемной жизнью.
Однако, когда Женни приехала в конце февраля в Брюссель, она убедилась, что конца их бродячей жизни пока не предвидится. Карл так и не нашел постоянного пристанища для своей семьи. Женни, Женнихен и кормилица поселились вместе с Марксом в пансионе Буа-Соваж на площади Сен-Гудуль, в самом центре города. Крошечный по сравнению с громадным собором Сен-Мишель, возвышавшимся над ними, словно грозное напоминание о могучем враге Маркса – Церкви, пансион Буа-Соваж вряд ли мог считаться настоящим домом, о котором мечтала Женни; однако здесь было любимое пристанище всех немногочисленных беженцев, которых в Брюсселе было не так много (всего несколько сотен) по сравнению с Парижем, где немецкая община насчитывала 80 тысяч человек {8}. В этом маленьком сообществе связи налаживались быстрее и прочнее, и вчерашние попутчики становились друзьями.
В Париже общественная жизнь Марксов была наполнена ежедневными высокими драмами, политическими и личными, как и подобает большой сцене. Первые недели в Брюсселе были тихими, но и куда более насыщенными. На протяжении многих лет противники Маркса пренебрежительно называли круг его друзей «партией Маркса» – такое название предполагало бы наличие целой организации с большим количеством членов. Но такой организации никогда не существовало, и даже те, кто употреблял это определение, знали, что относится оно лишь к его семье и ближайшим друзьям. Разумеется, ближний круг его соратников в целом разделял его взгляды, однако мужчин и женщин вокруг Карла и Женни также связывала глубокая личная привязанность. Большинство этих «членов партии» и собрались впервые в середине 1840-х годов в Брюсселе.
На следующий же день после своего приезда в город Маркс отправился навестить поэта Фердинанда Фрейлиграта, чтобы извиниться перед ним за то, что Rheinische Zeitung в бытность Маркса главным редактором три года назад довольно жестко нападала на него. К этому времени Фрейлиграт (также занимавшийся бизнесом и тем очень вдохновивший молодого Энгельса) был одним из самых знаменитых немецких поэтов.
Вначале его поклонников привлекала не политика, а чистая прелесть его стихов, как и у Гервега. Фрейлиграт утверждал, что поэты не должны принимать участие в социальных вопросах, и имел публичную дискуссию с Гервегом по этому поводу. В 1842 году ему была назначена персональная пенсия от прусского императора, и «Rheinische Zeitung» осудила его за это, объявив, что Фрейлиграт продался врагам свободы {9}.
В течение следующих двух лет, пока прусское правительство становилось все более реакционным, стихи Фрейлиграта приобретали все более отчетливую политическую направленность. В 1844 году его книга «Патриотические фантазии» была запрещена. Он изменил название на «Испо
