участь. А она терпеливо и мужественно сносила его несдержанность и нервозность. Просто преданно, с надеждой смотрела на него, словно говорила: «Ничего страшного, все будет хорошо». Иногда, когда Сергей сидел в кресле, тупо уставившись в экран телевизора, она подходила тихо, словно легкое облачко, обнимала его и шептала:
– Милый, хороший, любимый… Все плохое пройдет. Черные дни останутся позади, а я буду всегда рядом.
От таких слов у него сжималось сердце, и он закрывал глаза, чтобы не полились слезы. Сергей понимал, что с женой нужно срочно поговорить, но не мог этого сделать. Он просто не мог! И от этого еще больше себя ненавидел.
Тогда он решил взять отпуск на две недели и съездить с Виталиной в Карпаты. Он дал себе слово, что сегодня в дороге обязательно во всем признается. Дальше так жить он не мог. Они ехали час? Или уже два? А он все молчал. «Сейчас отъедем, и я все расскажу, – решил он, делая последний глоток кофе. – У меня нет другого выхода».
– Я давно не видела такого тумана, – сказала Виталина. – Мы словно в облаках парим, а не по дороге едем. Жаль, что не открывается вид сверху.
– Приедем и поднимемся в горы. Там точно будет возможность посмотреть сверху вниз.
– А люди, которые живут высоко в горах, всегда имеют такую возможность?
– Не знаю, – улыбнулся Сергей, – приедем и спросим.
Он взял из рук жены пустую чашку и, наклонившись, поцеловал две четко очерченные родинки на ее шее, расположенные одна над другой.
– Едем, судьба моя.
– Это знак быть рядом с тобой. Вечно.
Сергей бросил еще один беглый взгляд на родинки, и где-то в подсознании мелькнула мысль, что, возможно, он целовал их в последний раз, если Виталина не сможет его простить.
Глава 4
В тот день из-под Кременчуга, от красивого, обшитого бежевым сайдингом дома за бетонным забором, рано утром отъехал массивный БМВ цвета «металлик» и направился в сторону Днепропетровска. За рулем, сгорбившись, с недовольным видом сидел высокий мужчина.
– Какого черта им приспичило забирать пацана именно сегодня? – пробурчал он, тараща свои и без того выпуклые глаза и всматриваясь в густую пелену тумана.
– А чего ты, Попандос, хочешь? Они богатые, что надумают, то и делают, – ответил сидящий рядом человек.
– Если они такие всемогущие, то сделали бы так, чтобы туман рассеялся.
– Ха-ха-ха! – громко засмеялся мужчина с лохматой, словно неухоженная болонка, головой, его попутчик. – Ну ты, Попандос, даешь!
От его громкого смеха сзади, в закрепленной ремнями корзинке, зашевелился младенец, несколько раз причмокнул и, убедившись, что пустышка на месте, снова затих.
– Не ори, Парамон, – сделал замечание водитель. – Разбудишь – сам успокаивать будешь.
– О нет, только не это! Я в няньки
