это «стекло Гизелла» – зеркало с односторонней прозрачностью. По ту сторону может торчать целый взвод и пялиться на тебя во все глаза – а ты не увидишь ничего, кроме обычнейшего зеркала. А ведь похоже… То-то и парнишка смылся. Свободно могли отыскать кого-то из тех лесных пожарников… ну, а что это им даст? Устные заверения, никакими доказательствами не подкрепленные?
– Значит, по тайге не гуляли… – сказал Бортко.
– Нет.
– Повезло вам, – сказал Бортко. – А то в тайге за последние недели творилось черт те что… – Он грузно встал со стула, вытянул из ящика стола потрепанную карту, положил перед Мазуром и стал тыкать в нее авторучкой. – Вот здесь – убийство, и здесь, и здесь тоже, под самым Пижманом, да и в Пижмане несколько трупов. Полное впечатление, словно шел какой-нибудь долбаный Терминатор и развлекался от души, ни разу не попавшись… И если мы эту воображаемую линию продолжим, она аккурат в железную дорогу и упрется. Только там все наоборот: там, в поезде, убийца налицо, хоть и мертвый…
– И к чему вы мне все это говорите?
– Сам не знаю, – пожал плечищами Бортко. – Просто выдался этакий вот сезон загадок, сатанеешь, честное слово. – Он нагнулся к Мазуру совсем близко. – И так и тянет вам очную ставочку устроить.
– С кем? – глядя ему в глаза, спросил Мазур.
– С самым разным народом.
– А зачем?
– Вот то-то и оно – зачем? Даже если какому-то обормоту вы и покажетесь знакомым – всякое бывает, – подкрепить это ничем не удастся. Снова меня, болезного, одернут, я рожки и втяну, что та улитка… И поговорить нам совершенно не о чем, а?
– Не о чем, – сказал Мазур.
– Решительно? – Бортко дернул уголком рта. – Вы поймите меня правильно: я вас ни в чем не обвиняю и ничего не пытаюсь пришить. Не столько из врожденной доброты, сколько оттого, что дело безнадежное. Но вот если бы вы мне рассказали совершенно добровольно, я бы даже уточнил, как частное лицо – частному лицу, не наблюдались ли в нашей тайге какие-нибудь нехорошие странности? Не встречалось ли вам чего неприглядного?
– Не был я в тайге, – сказал Мазур. – Не взыщите.
– Точно?
– Точно, – сказал Мазур.
– Я понимаю, что вы насквозь засекреченный и крайне нужный державе человек, – произнес Бортко врастяжку. – Но вот запросто, по-человечески могли бы поболтать? Я же не из любопытства вас пытаю, мне по работе знать надлежит обо всем, что в губернии делается…
Пожалуй, это звучало, как просьба – без лицедейства на сей раз. Но Мазур идти навстречу не собирался. Все было бессмысленно – доказательств нет, а половина свидетелей отправилась к праотцам…
– Ну, а все-таки? – мягко спросил Бортко.
– Нечего мне вам рассказать, к сожалению, – пожал плечами Мазур. – Не был, не видел…
– А если кто-то еще вляпается? Только не будет у него ни вашей сноровки, ни вашей крыши?
– А если доказать ничего нельзя? – в
