Лорелея (сборник). Генрих Гейне

      Покинув дом родной, исполнен пыла,

      Стремился я за призраком мечты,

      Презреть готов был землю и светила,

      Сорвать их с лучезарной высоты.

      Ты, Франкфурт, полон жуликов, но это

      Прощаю я: ты дал моей стране

      Благую власть и лучшего поэта,

      Ты – город, где она явилась мне.

      В разгаре были дни торговли шумной,

      Дни ярмарки, и я в толпе густой

      Шел по нарядной улице бездумно,

      Как бы во сне следя за суетой.

      И вдруг – она! Скользящая походка

      Мне тайный, сладкий страх вливает в грудь;

      Блаженный взор светился лаской кроткой,

      И я в толпе за ней пустился в путь.

      И так мы шли и в переулок тесный

      Вступили; замер ярмарочный гул;

      И тут она, с улыбкою прелестной,

      Скользнула в дом, и я за ней скользнул.

      Но алчной здесь была одна лишь тетка,

      Чьей жертвой стал девичий первый цвет;

      Мне добровольно отдалась красотка,

      Не из корысти низменной, о нет!

      О нет! Не только музы мне знакомы,

      И личиком меня не проведешь:

      В продажном сердце нет такой истомы,

      Так не глядит заученная ложь.

      Она была прекрасна! Красотою

      Богини, взмывшей в пене и волнах,

      Была, быть может, светлою мечтою,

      Меня томившей в отроческих снах!

      Я не узнал ее! Я был во власти

      Тумана, взор заметил колдовство.

      Быть может, я держал свое же счастье

      В объятиях – и не узнал его!

      Еще прекрасней, в горести безбрежной,

      Была она спустя три долгих дня,

      Когда мечта от встречи этой нежной

      Вдаль повлекла по-прежнему меня;

      Когда она, в отчаянье и муке,

      С распущенными прядями волос,

      Упала ниц и заломила руки

      У ног моих, дрожа от горьких слез!

      Ей шпоры лоб изранили – о Боже! —

      Я видел сам, как выступила кровь;

      И от бедняжки вырвался я всё же,

      Расстался с ней – и не увидел вновь!

      Конец мечте старинной, но и ныне

      Со мной бедняжка всюду и везде.

      В какой глухой блуждаешь ты пустыне?

      Тебя я предал боли и нужде!