Ой, нет… но намекал! Лето здесь короткое! Видите ли… Все, не хочу здесь жить, пошли отсюда, – сказала, стараясь спрятать за капризным тоном давно сдерживаемое расстройство.
– Идем, любимая, – все для тебя! – произнес он, торжественно разводя руки, и продолжил делано-безразличным тоном: – Рожай, когда тебе вздумается, можешь даже не от меня…
– Идем. – Гелиния уже потянулась к нему, когда до нее дошел смысл его слов. – Что… что ты сказал, повтори! – Последнее слово почти прорычала, и маска надменности слетела с ее лица.
Прищурилась, дунула, сбивая с глаза упавшую прядь, и бросилась на мужа с кулаками. Причем старалась делать так, как и он, и Леон, и Максад ее учили: бить в уязвимые места, уклоняться, использовать инерцию более тяжелого мужского тела. Конечно, лучше сбежать от неравной схватки, но не от родного же мужа?
Вскоре он, поверженный, лежал на спине, она – растрепанная, уставшая, разгоряченная схваткой – сидела на нем и била кулачками по его груди:
– Ты дож-дешь-ся, ро-жу не от те-бя… – Каждый слог сопровождала ударом, но глаза, до этого горящие праведным гневом, больше не метали молнии.
Рус заметил, что запал у жены пропал и держалась она исключительно на упрямстве. Не обращая внимания на легкое, больше капризное, сопротивление, притянул к себе, поцеловал и зашептал в самое ухо:
– Успокойся, Солнышко! Не казни себя. Я все понимаю: надо доучиться – во время беременности расширять каналы опасно. Честное слово, я подожду.
Гелиния лежала на Русе, с трудом сдерживая слезы: «Он прав, он всегда прав! Величайшая[7], ну почему так несправедливо! Всегда хотела быть свободной, а теперь безумно хочу ребенка! От него, от моего Русчика!»
А во время этих мыслей говорила:
– Пошли отсюда в самом деле. К людям, во дворец. А то разревусь. Не хочу перед Эрланом предстать страшилищем.
Глава 3
Эрлан Первый облюбовал себе покои в древнем крыле замка, на примере убиенного Гросса Пятого убедившись в пользе старых добрых подземных ходов. Тем более что Звездные тропы так и не создавались.
Рус с Гелинией вышли из «ямы» перед старой спальней Гросса, то есть в новом крыле. Других координат в царском дворце Рус просто не знал, не удосужился снять в свое время. Их встретила невозмутимая пара скучающих гвардейцев, узнала и со всем уважением проводила в другое крыло замка.
Гелиния удивленно озиралась по стенам. Кругом – изображения батальных сцен. Отдельными полотнами висели многочисленные портреты этрусков – царей, наследников, военачальников, жен. Часто встречалось изображение единственного бородатого мужчины, всегда смотрящего прямо в глаза требовательно-призывным взором. О нем и прошептала в первую очередь:
– Кто это, Рус?
– Френом, бог этрусков. Он являлся на землю пять тысяч лет назад, – прошептал в ответ муж. – Про остальных не спрашивай, не знаю.
– Нет, у нас лучше, – заключила
Величайшая – «титул» богини Геи, посвящение которой принимали все Хранящие и часть обычных жителей. Почитали же ее почти каждый четвертый.
