грота; алых, как на сказочной бригантине, топселя, стакселя и кливера; оранжевого, словно диск расплавленного солнца, бизаня.
Система управления кораблем в эти первые часы плавания работала безотказно. Получив от приборов наблюдения через их датчики информацию об очередном изменении окружающей ситуации – перемене ветра, ослаблении или увеличении силы его давления на паруса и всю надводную часть судна, учтя скорость течения, силу сопротивления волны, плотность воды, мгновенно установив оптимальный вариант смещения центра парусности и центра тяжести, блок “ЭВМ-ПРАКТИКА” в доли секунды давал команду на необходимые поправки и изменения, одновременно подключал в слаженную синхронную работу десятки и сотни кибернетических устройств, приспособлений, микродвигателей, автоматических приводов. Судно послушно, быстро откликалось на эти команды, разворачивало под нужным углом паруса, фиксируя их в наиболее благоприятном на данный момент положении. И только на поплавках даже десятиметровые мачты недвижимо покоились в своих пазах. Они пока были не нужны.
– Полную силу эоловых движителей “Юлии” опробуем в море, – мягко, но настойчиво остановил Олега Аксенов, когда тот хотел еще на несколько делений передвинуть вверх фиксатор заданной скорости. Здесь, на фарватере Днепра, сильное превышение скорости парусника по сравнению с привычной для окружающих может привести к беде. Сам видишь, – кивнул он на водную гладь, – любопытных много. Ну откуда им знать, что скорость у нашей “Юлии”, как у крылатого “Метеора”? – снова показал он рукой на Днепр, по сверкающей глади которого мчался встречный корабль на подводных крыльях.
Огромная серебристая торпеда стремительно летела над водой, оставляя за собой пенистый бурун и высокую волну, почти поперек пересекающую русло Днепра от одного его берега к другому. Все, что плыло в этот миг по реке – лодки, катера, баржи, речные трамваи, – что неминуемо должно было соприкоснуться с возникшим вдруг воистину “девятым валом”, торопливо разворачивалось, становясь носом к волне. Все, кроме тримарана.
“Юлия” не изменила курса. Что-то защелкало в ее электронной начинке, где-то далеко тонко запели невидимые моторчики, и в тот же миг задняя штанга, держащая левый поплавок, вытянулась на восемь метров вперед – до отказа, а передняя – на пять метров. Сам же поплавок, накренившись на полных девяносто градусов на правый борт, нацелился прямо в набегавшую волну тяжелым килем. И эта в секунды созданная искусственная преграда не только защитила тримаран от удара, но и мгновенно сломала, погасила волну. Средняя часть судна и правый поплавок спокойно прошли над ее остатками.
– Здорово! – невольно вырвалось у восхищенной Татьяны. – Правда, Андрей Иванович?
Аксенов не ответил, думая о чем-то своем, молча глядя на маленькие лодочки, что совсем рядом под их килем ловко скакали с волны на волну, не то в шутку, не то всерьез грозя веслами и сжатыми кулаками промчавшейся мимо серебристой
