с родителями, поэтому я должен чувствовать себя немного, так сказать, ответственным…
– Все… все, что ты делал в эти дни, ты делал для нас, для того, чтобы мы остались в живых.
Я делал то, что казалось мне правильным. Я сам слишком долго не желал принимать реальность и, с первого взгляда заметив такое же нежелание у Калеба, заставил его съездить в родительский дом. «Через некоторые вещи обязательно надо пройти», – сказал я ему. Он не стал рассказывать, что застал дома, но и без слов было ясно. Он увидел, что случилось с родителями, и понял, чего он лишился – лишился всего, навсегда.
Я вспомнил еще кое-что.
– Он… он хотел спасти раненого солдата, – сказал я. – Он рисковал жизнью, чтобы спасти незнакомого человека. А я… я хотел спасти свою шкуру.
– К чему ты ведешь?
– Он – помогал, а я – нет. Я не знал, что делать. И просто сбежал. Когда я был нужен Калебу – по-настоящему нужен, – я его предал.
– Ты не мог ничего сделать, ты не мог помешать тому, что случилось.
Слова Рейчел на мгновение повисли в воздухе. Я молча смотрел на свежий черный шрам на теле земли, окруженный глубоким снегом. На каждом выдохе изо рта вырывалось облачко густого пара.
– Тебя не было там, Рейч.
– От тебя ничего не зависело.
– Ты не видела его пустого взгляда. Не видела, как он пил, пил кровь из тела убитого солдата. Лакал, как животное.
– Я понимаю, что ты чувствуешь. – Рейчел серьезно смотрела мне в глаза. – Ведь с моими барсами произошло то же самое. Сумела бы я предотвратить их смерть, окажись я рядом той ночью? Конечно нет. Меня бы тоже убили.
– Калеб спас меня, неужели ты не понимаешь? – Я сделал несколько шагов вдоль стены вольера. – На его месте мог оказаться я – должен был оказаться я, и никто другой. Ведь из нас четверых именно мне не терпелось выбраться из этого чертового города, именно я вечно вас…
– Джесс…
– Я не могу, не могу оставить все как есть, не могу забыть о нем, не могу плюнуть на его судьбу. Для меня это важно, потому что…
– Почему, Джесс?
Я прислонился к большому поваленному дереву – весь ствол был в глубоких царапинах от когтей снежных барсов – и, делая глубокие вдохи, постарался перебороть тошноту. Рейчел положила руку мне на плечо и тихо сказала:
– Мы выберемся. Все. И Калеб тоже.
Я кивнул. Хотелось верить в ее слова.
– Он поступил так, как поступил бы ты на его месте, как поступил бы любой из нас.
На глаза наворачивались слезы.
– Этого никто не знает.
– Я знаю.
Она стояла совсем рядом, так, что чувствовалось тепло ее тела.
– Спасибо, – сказал я.
Это хорошо, что она думает вот так, а не по-другому. Я встал, Рейчел на секунду приобняла меня, и мы вместе пошли к центральному водоему.
Возле ворот зоопарка я остановился, подтянул стропы рюкзака. В кармане лежал заряженный пистолет, но он больше не прибавлял мне уверенности – наоборот, в новом
