щелк. Волосы все падали на пол, собирались грудами.
– Хорошим человеком?
– Ну да.
– А ты сам-то видел мертвых людей?
– Навидался.
– Сразу много видел? – спросила она. – Когда они кучами лежат, умершие от чумы, которая следует за войной?
– Случалось.
– Ты замечал, чтобы некоторые трупы светились? Или благоухали, как розы весенним утром?
Он нахмурился.
– Нет.
– Значит, хорошие и плохие люди не отличаются друг от друга? Для меня, признаюсь, никогда не отличались. – На этот раз промолчать пришлось Трясучке. – Допустим, ты хороший человек, всегда стараешься поступать правильно, строишь то, чем можно гордиться. И вот однажды приходят выродки, в единый миг все уничтожают, и ты смотришь и говоришь «спасибо», когда из тебя вырывают душу… Думаешь, после этого, когда ты сдохнешь и тебя закопают, ты станешь золотом?
– Чем?
– Или вонючим дерьмом, как все остальные?
Он медленно кивнул.
– Дерьмом, это верно. Но, может, после меня останется что-то хорошее.
Она холодно рассмеялась.
– Что остается после нас, кроме того, что мы так и не сделали, не сказали, не закончили? Кроме пустых костюмов, пустых домов, пустоты в душах тех, кто нас знал? Кроме неисправленных ошибок и истлевших надежд?
– Может, подаренные надежды. Добрые слова. Счастливые воспоминания, думается.
– И что, улыбки мертвецов, которые ты бережешь в своем сердце, согревали тебя, когда мы встретились? Кормили, когда ты был голоден? Утешали, когда отчаивался?
Трясучка надул щеки.
– Черт, только вы мне и блеснули, как солнце. Но, может, от них было что-то хорошее.
– Лучше, чем карман, полный серебра?
Он отвел взгляд.
– Может, и нет. Но я все равно буду стараться думать по-своему, как и раньше.
– Ха. Удачи, хороший человек. – Монца покачала головой, словно ничего глупее не слышала.
«В друзья мне подавайте только дурных людей, – писал Вертурио. – Их я понимаю».
Ножницы щелкнули в последний раз, и цирюльник, вытирая потный лоб рукавом, отступил на шаг.
– Вот и все.
Трясучка уставился в зеркало.
– Я выгляжу как другой человек.
– Господин выглядит как стирийский аристократ.
Монца фыркнула:
– Не как бродяга-северянин, во всяком случае.
– Может быть. – Счастливым Трясучка не казался. – Этот другой с виду вроде бы покрасивее. И поумней. – Хмуро глядя на свое отражение, он провел рукой по коротким темным волосам. – Но что-то я этому ублюдку не верю.
– И в завершение… – Цирюльник наклонился над креслом с хрустальной бутылочкой в руках, и голову Трясучки окутало душистое облачко.
Северянин подпрыгнул, как кошка на раскаленных углях.
– Это что за дрянь? – взревел он, сжав кулаки
