и на Небесах в недрах Отчих истинно и совершенно. Вижу Младенца, идущего из Вифлеема в Иерусалим и не отлучившегося от Горнего Иерусалима. Вижу Младенца, по Закону Приносящего жертву во храме на земле и в то же время Принимающего благочестивые жертвы от всех на Небесах… Сей есть Бог богов (ср. Пс. 49: 1 по LXX[2]), Бог от Бога познаваемый.
Сей есть Источник жизни (ср. Пс. 35: 10), из Источника жизни Отчей происходящий. Сей есть Река Божия (ср. Пс. 45: 5; 64: 10), истекающая из бездны Божества, но не отделяющаяся. Сей есть Сокровище Отеческой благости и неисчерпаемого блаженства. Сей есть Вода Жизни (ср. Ин. 4: 10), дарующая жизнь миру… Сей есть Бог Слово (Ин. 1: 1), приведший все единым словом из небытия в бытие».
В таком особенно ясно зримом как раз сегодня, в день Сретения, уничижении Сына Божия, ставшего ради нашего спасения бессильным Младенцем и возлежащего на Материнских руках, людскому роду открываются величайшие сила и слава Божественной Любви – и Отчей, и Сыновней. Эта любовь Творца к Своему творению – человеку – не останавливается ни перед чем: ни перед добровольным Самоумалением Бога Слова в Его Воплощении, ни перед ужасом невыносимых Крестных Страданий, ни даже перед лицом Смерти по плоти Сына Божия. Поэтому автор «Слова о Симеоне и Анне», приписываемого священномученику Мефодию, обращаясь к Богу Отцу от лица старца Симеона, произносит: «Я познал силу любви Божией, ибо для меня Бог… сделался Человеком. Я познал неизреченное величие Твоего о нас попечения, ибо Ты послал Собственного Сына Своего нам на помощь… И через Владыку и Создателя Ты благоволил восставить нас в нетление; и через Изгнавшего из сладостного рая даровал нам возвращение в рай; и через Имеющего власть… прощать грехи (Мк. 2: 10) Ты истребил рукописание на нас (ср. Кол. 2: 14); и через Восседающего вместе с Тобой на Престоле и Неотлучного от Твоего Божественного естества Ты даровал нам примирение с Тобой и дерзновенный доступ к Тебе…»
Итак, Бог не просто с нами, не только посреди нас; Он – еще и Один из нас, как воспринявший нашу людскую природу – человеческие тело, душу и дух – в Воплощении и посредством этого соединившийся со всем людским родом. И вот теперь, в день Сретения, Он открывает нам Себя именно таким: истинным Богом и истинным Человеком, подобным нам во всем, кроме греха. Он – Царь и Раб. Он – Вечный и Младенствующий. Он – Всемогущий и Бессильный. Он – Слово и Бессловесный. Он – Пища Бессмертия и Питающийся от груди Матери. Он – Утешение и Плачущий. Он – Шествующий по вселенной Своим Промыслом и Лежащий на руках Марии, как не способный ходить. Он – Вездесущий и Обвитый тесными пеленами. Он – Вечное Начало жизни и только что Начавший жить. Автор «Слова на Сретение Господа», приписываемого святителю Кириллу Иерусалимскому, говоря от лица старца Симеона, учит: «Сей есть Тот, Который нерукотворенными руками составил из персти и образовал человека (ср. Быт. 2: 7). Сей есть Тот, Который создал нас по образу Божию (Быт. 1: 27), ныне же Сам соделался Человеком по образу нашему,
То есть по Септуагинте, осуществленному в III веке до Рождества Христова в Александрии переводу Ветхого Завета с еврейского на греческий язык так называемых «Семидесяти толковников». Именно этим библейским текстом пользовались греческие святые отцы, его они цитировали в своих творениях и проповедях. Текст Септуагинты по своему содержанию заметно отличается от привычного нам библейского синодального перевода XIX столетия, который был сделан не с греческого, а с еврейского – так называемого масоретского – библейского текста. По этой причине ряд ветхозаветных текстов, цитируемых греческими святыми отцами в их проповедях на Сретение Господне, приводится в этой книге не по синодальному переводу, а по Септуагинте.
