ты сейчас проживаешь?
Я рассказал ему про пансион Вайссе, не преминув заметить, что он меня полностью устраивает.
– Ну, тогда оставайся на Савиньи-плац и пиши о своих соседях – торговых банкирах. Или о галеристе, который делает годовой оборот в пять миллионов дойчемарок. Здесь, в Кройцберге, ты сможешь наблюдать, как наркоманы гадят на улицах, а турки-садисты избивают своих жен. А меня сможешь застукать flagrante delicto[19] с мальчишкой-проституткой или депрессивным финном, которого я сниму в Die schwarze Ecke.
– Я хорошо знаю это место. Вчера ночью туда завалился.
– А вывалился в компании?
– Как вы догадались?
– Потому что это Die schwarze Еске, куда весь Кройцберг ходит выкурить косячок и снять на ночь любого, кто не выглядит законченным психом. Вот такой бордель. Мы все знаем, что это зараза. Но ходим – а куда деваться? Если хочешь курнуть гашиша, доверять там можно только Орхану. Турок-гном, толстый такой. Выглядит так, будто начинал трудиться еще при Белоснежке. Но гаш, который он предлагает… premier cru[20].
Он закурил новую сигарету. Потом спросил:
– Так ты берешь комнату?
– Сколько вы за нее хотите? Боюсь, у меня не так много денег.
– Хочешь сказать, что ты вырос не в особняке на Парк-авеню, где порхала негритянка горничная по имени Бьюла?[21]
– Я вырос в маленькой двухкомнатной квартире на углу непрестижной 2-й авеню.
– А, понимаю, отсюда и желание что-то доказать миру.
– В этом мы с вами похожи. Но вы так и не рассказали мне, как ваш отец промотал фамильное состояние.
– Может, никогда и не расскажу.
– Так сколько вы хотите в месяц?
– Тысячу дойчемарок.
– Это куда больше, чем я плачу за квартиру в Нью-Йорке…
– Но я же предлагаю полностью изолированное помещение…
– В далеко не самом благополучном уголке Берлина, где можно снять студию за три сотни. Собственно, именно такую сумму я готов заплатить за ваше помещение. Включая отопление.
– Нет, это невозможно.
– Что ж, приятно было познакомиться.
Я развернулся и направился к лестнице.
– Пятьсот, – крикнул он вдогонку.
– Триста пятьдесят. Это мое последнее слово.
– Четыреста двадцать пять.
– Я не стану торговаться. Но в любом случае, спасибо за чай.
– Ну, ты и жидомор.
– Как вас понимать?
– Скупердяй хренов.
Не намек ли это на еврея? – подумал я, но решил промолчать. Разве что позволил себе реплику:
– Знаешь что, приятель… мне совсем не нравится твой тон.
– Тогда
На месте преступления, с поличным
Виноградники первой группы (
Главная героиня популярных радио– и телесериалов 1940 – 1950-х годов, жизнерадостная негритянка горничная.
