как мог. Скорость вращения явно была небольшая, но на благополучную жизнь им хватало, поскольку крутиться Кушаку приходилось в Голландии.
Володя Преображенский, закончивший юрфак, но не потерявший застенчивого взгляда, умер сравнительно молодым от тяжелой болезни, которая достается человеку будто по жребию – выпало, не выпало…
Однажды мы собрались в гости в большую компанию и купили коробку эклеров, которые тогда делали в два раза крупнее, чем сейчас. Двадцать два пирожных. Пока Зебра учил меня плавно трогаться с места, переключая скорости с первой на вторую тонкой ручкой, торчащей из рулевой колонки 21-й «Волги», Витя Проклов, сидевший сзади, эту коробку открыл. Уверен, что больше пятнадцати минут моих дерганий Зебра не вынес. Но когда мы, удовлетворенные уроком каждый по-своему, повернулись назад, то увидели Витюшу с шоколадными усами и застенчивой улыбкой. Он незаметно проглотил все двадцать два эклера! При этом он всю жизнь, гад, сохранял удивительную стройность. Витя был единственный в экипаже, кому толчки ведомой мною машины только помогали справиться с пирожными…
У положительного Зебры все же имелся недостаток, с которым он безуспешно боролся. Он не мог познакомиться с девушкой. Однажды Наташа Куксина, у которой тогда сложились недолгие отношения с Зегалем, привела с собой подругу. Мы собрались всей компанией в ЦДРИ, где я был председателем студенческой секции, поэтому мог провести с собой столько народа, сколько хотел. Но мероприятие, на которое мы попали, вряд ли могло собрать даже половину зала. Был вечер самодеятельной оперетты завода имени Лихачева. Давали отрывки из «Сильвы». Бони был почему-то в гусарском костюме, сильно напудренный и с металлическими зубами, вспыхивающими бликами под театральными софитами.
Когда он, кокетливо постукивая ногой, обтянутой лосинами, запел: «Без женщин жить нельзя на свете…», Витя Проклов упал между рядами. Уже в начале канкана, тоже вплетенного в сюжет знаменитой оперетты, где самой молодой самодеятельной актрисе было крепко за сорок и все они были совершенно разнокалиберные, как случайно собранная мебель, рядом с Витей лежали и икали все остальные. С серьезными лицами смотрели на сцену только Зебра и его новая приятельница.
Мы проводили впервые к нам примкнувшую девушку до метро. На следующий день Наташа нам сообщила, что подруга пожаловалась: «За весь вечер Володя не сказал ни одного слова!» Зегаль возмутился: «На оригинальность бьешь, Зебра!»
…Роман Куксиной с Зегалем закончился тем, что Наташа в ботфортах и с плеткой пришла в институт отстегать Сашу, но он успел сбежать.
Потом Володя Преображенский влюбился в замужнюю медсестру, которую возил на уколы. Он жил в районе метро «Речной вокзал», а поликлиника МВД тогда находилась, а может и сейчас находится, на углу Петровки и улицы Москвина, как раз рядом с уже упомянутым домом, где недолго обитал Есенин, и ему за обеденный перерыв надо было доехать до дома и вернуться обратно. Движение в начале семидесятых, конечно, ничего общего не имело
