стала ее рвать, кусать длинными зубами.
– Колетт, пошла вон!
Мадам Мартен легонько хлопнула обезьянку по затылку. Ольга вдохнула запах гостиной: зверья шерсть, зверья моча. Ее замутило. Сейчас мадам развяжет торт, и ее вытошнит прямо на кремовый кремль.
– А русскую борзую вам тоже Владимир Кириллович подарил? Чудесный черный дог, как с картины Брейгеля! «Охотники на снегу», помните?
Болтала без умолку, чтобы не вырвало. Медведь взмахнул лапами, издал то ли крик, то ли стон. Мадам благоговейно сняла крышку с коробки.
– Есть просишь, ах, Мужик мой, золотце!
Мадам схватила со стола серебряный нож, отмахнула щедрый кусок. Бросила медведю, он ловко поймал кусок обеими лапами. «Как человек», – Ольга поморщилась, превратила гримасу в вежливую улыбку.
В клетках над головами женщин защелкали, хором запели птицы: щеглы, волнистые попугайчики. Белый хохлатый попугай ара с темно-красным, как ягода, клювом проскрипел:
– Шар-р-р-ман! Шар-р-р-р-р-ман!
Белая крыса метнулась под ноги Ольге. Ольга подобрала под себя ноги, завизжала.
– Ах, простите! Так неожиданно…
Мадам Мартен, хитро улыбаясь, поглощала торт. Откусывала изысканное печиво маленькими кошачьими зубками. Огромный белый персидский кот, муркнув, прыгнул ей на колени. Заурчал громко, на всю гостиную.
– Мишель, Мишель! Ах, мон амур! Рыбки хочешь?
«Все белые: кот, попугай, крыса. Как снеговые».
Под сквозняком, налетавшим из открытых дверей веранды, чуть позванивали стеклянные слезки люстры.
– Чудный торт! Погодите, кипяток готов, сейчас – кофе!
Старушка метнулась к спиртовке. Будто сокровище, бережно взяла в высохшие курьи лапки турецкую джезву. Высыпала в нее кофе из коробочки ореховой, отделанной медью кофемолки. Разнесся пряный, крепкий аромат.
«В Буэнос-Айресе мы с Игорем пили кофе так кофе! Не чета этому… Parbleu! К черту Игоря!»
Мадам разлила кофе в чашечки величиною с ракушку. Ольга отхлебывала, хвалила.
– Мадам Мартен, я хочу взять у вас несколько уроков танго.
– Я поняла, зачем вы приехали! – Мадам подмигнула Ольге, как бандит бандиту. – Это дело надо отметить!
Рядом с джезвой, стоявшей на массивной чугунной подставке, появилась пузатая бутылка коньяка «Сен-Жозеф».
– О, ронский коньяк!
– Я родом с Роны, малышка. – Старуха разливала коньяк в круглые бокалы еще ловчей, чем кофе. – За успех!
– За танго!
Выпили. Медведь сел около кресла-качалки, растопырил задние лапы, переднюю, выпачканную в креме, облизывал старательно. Ольга опьянела, вскочила из-за стола, уже бесстрашно подбежала к медведю. Погладила его по голове.
– Да он ручной!
– Он ручной настолько, что я с ним танцую. Станцуйте и вы!
Ольге кровь
