да, – с детской непосредственностью тряхнул чубом здоровяк. – Мы тут от Викентия Станиславовича весточку из Омска получили, так Васька Буянов, старшина наш полковой, и грит…
– Ты, Степаныч, со старшиной своим погоди, – перебил я сотника. – Скажи лучше, нашел-то меня как?
– Так ить Мишаня Карбышев, сподручник вашенский, мне вроде племяша. С батей иво, Мишкой, мы и соседствуем, и дружбу ведем, – вытаращился Безсонов на меня. В его огромной голове, похоже, не укладывалось, что у друганова сына могли быть от него какие-то секреты. – Так я иво и спросил, а тот и ответил. Говорит, вы на заре еще в карету свою уселися да и к переправе двинули. Ну и вот…
– Что вот? – вновь не понял я.
– Дык ить тракт-то тут чуть не на сотню верст – прямой. Свернуть вам и некуда, по зиме-то. Вот я и рассудил, что и одвуконь на бауле тяжком вы, значится, далеко не убежите. Верхами – всяко догоним. А тут и антоновцы в караул ехать собирались. Как вас того…
Богатырь замялся, не в силах подобрать правильное слово.
– С должности сняли, – подсказал я. Безсонов вовсе не был идиотом. Но и быстрым умом похвастаться не мог.
– Ага, – обрадовался и вновь смутился казак. – Как вас, ваше превосходительство, сняли, на тракте сызнова шалить принялись. А нового начальника-то нету! И команду вашу отменить никто не мог. Вот и ездим, лиходеев ловим да бродяг.
– Ясно, – кивнул я, хотя ничего ясного в этой непонятной ситуации не было. – Апанас! Распорядись там… Чай, пироги… Ну все как положено.
– Митяй! – взревел вдруг Безсонов раненым мамонтом, так что я поспешил зажать уши ладонями, а белорус даже присел. – Ташшы!
В белую горницу ввалился еще один – пусть и не Илья Муромец, как Степаныч, но уж Алеши Поповича не меньше статью – кавалерист, с ведерным бочонком в руках.
– Васька присоветовал, – гордо пояснил сотник, кивком отпуская подчиненного. – Старый у нас – голова. Мол, коли начальник наш от вражин схорониться решил, так когда ему, бедняге, доброго пива еще доведется испить?! Бери, говорит, Осташка, завместо гостинца от казаков томских.
– Что это? – ошарашенно разглядываю ведерный «гостинец».
– Так крюгеровка! – радостно разъяснил богатырь. – Сиречь – пиво ячменное Крюгеровской фабрикации.
– А мало не будет? – саркастично поинтересовался я.
– Дык я две баклаги и привез, – пуще прежнего заулыбался Безсонов.
При взгляде на его сияющую физиономию вкралось у меня подозрение, что в какой-нибудь из переметных сумок, тщательно упакованная в ветошь, наверняка хранится и бутыль с водкой. Тоже, как и пивной бочонок, немаленькой вместимости – литра на три, не меньше.
– Спасибо за заботу, Астафий Степаныч, – смирился я с неизбежным. – Так что за известия подполковник Суходольский доносит?
Гигант уже набрал воздуха в бочкообразную грудь, чтобы рявкнуть
