должна ехать.
– Но, Энна…
– Изи, послушай, мне нужно что-то делать со всем этим. – Энна постучала себя по груди, по тому месту, где она умела собирать свой внутренний жар, каким-то образом перерождать его и посылать наружу, превратив в огонь. – Я убила на войне стольких людей, нанесла такой урон, и я клянусь тебе – и всем вам, – добавила она, обводя взглядом присутствующих, – что не стану убивать снова. Я очень сожалею, что временами заходила слишком далеко, что причиняла боль тем, кому не желала вреда. И вот теперь вся эта сила у меня в руках, а вина прожигает меня насквозь. Если ты дашь мне еще один шанс, я докажу, что я на стороне Байерна. Я хочу помочь, – заключила она, пристально глядя на Изи и обращаясь только к ней. – Ты ведь понимаешь меня, правда?
– Понимаю, – кивнула Изи. – Мне будет тебя не хватать.
– Спасибо, Изи, – прошептала Энна, опуская глаза. – Спасибо.
Изи улыбнулась спящему малышу, задумчиво наморщив лоб.
Разговор возобновился. Тейлон называл воинов, которых хотел бы включить в отряд (в том числе и Финна), и спрашивал, готовы ли они отправиться в Тиру и провести там следующий год или столько, сколько потребуется для укрепления мира. Все они соглашались, хотя многие переводили взгляд на свечное пламя или собственные ботинки, как будто гадали, скольким из них суждено вернуться домой.
Рейзо чувствовал, что его надежда неумолимо тает, как вдруг услышал собственное имя.
– Что? – отозвался он, отрывая глаза от дырки в ковре.
– Я считаю, что нам пригодятся твои умения, – пояснил Тейлон.
«Какие еще умения?» – едва не спросил Рейзо.
Он знал, что должен ликовать, но был так ошеломлен и озадачен, что не мог выговорить ни слова. То, что выбрали Финна, казалось вполне оправданным: юноша стал одним из лучших фехтовальщиков среди байернских личных, и на него можно было рассчитывать, как на орехи по осени. Энна тоже не вызывала сомнений: ее дар в обращении с огнем и ветром наделял ее большей силой, чем у полного зала воинов. Назвали и Конрада, еще одного рожденного в Лесу вроде Рейзо, – он не слишком ловко обращался с оружием, но был первым борцом что в Лесу, что в городе. По сути, все воины, названные Тейлоном, были лучшими в чем-то: владении мечом или дротиками, борьбе или верховой езде. Рейзо не был лучшим ни в чем, не считая разве что засовывания двух вишен в одну ноздрю, – и знал это.
Ему не нужно было прислушиваться к шепоткам, чтобы понять, о чем думают остальные: единственная причина, по которой ему предложили место в байернских личных, – его роль в окончании войны. Они с Финном защищали Энну во время последнего сражения, пока она гнала прочь тирианскую армию. И все бы ничего, вот только Рейзо получил удар мечом в грудь и чуть не распростился с жизнью.
Ему не нужно было прислушиваться к шепоткам, но он все равно их слышал.
«Храбрый дурак», – вполголоса сказал один воин другому, когда они думали, что Рейзо спит в казарме.
А были и другие: «Ребенок, который свалился в доспех и не сообразил, как оттуда выбраться…
