и, разжав кулаки, принялся разминать руки, чтобы снять напряжение.
– Отправить в Ла-Рошель войска под предводительством командира, которому он может доверять, – вполне разумная стратегия со стороны Иоанна, – произнес Роджер. – Так он продолжит оставаться занозой в заду короля Филиппа. К тому же это хорошее занятие для Длинного Меча. Порой он несноснее, чем власяница, но его воинское искусство не подлежит сомнению.
Гуго испытывал антипатию к единоутробному брату. Но, говоря по справедливости, тот был весьма искусен в сражениях на суше и на море, несмотря на свое высокомерие. Поняв, что отец внимательно наблюдает за ним, Гуго перестал разминать руки.
– Длинный Меч полезен королю, а значит, полезен нашей семье, – заметил Роджер. – Твоя мать любит его, он мой пасынок и твой единоутробный брат. Поэтому я привечаю его…
– Сир… – сухо начал Гуго.
– …но он не Биго.
Тонкий юмор отцовского замечания изменил выражение лица Гуго. Он не удержался и хихикнул:
– Боже упаси!
– Идем. – Отец хлопнул его по плечу. – Лошади оседланы, можно ехать. Пожитки отправим следом, не торопясь.
Глава 7
Хэмстед-Маршал, Беркшир,
июль 1205 года
Махелт села на кровать Ричарда в комнате, которую делили ее братья. Ее мир вдруг разлетелся вдребезги. Кровать Уилла была ободранным костяком, а матрас скатан, скреплен ремнями и погружен на вьючную лошадь вместе с простынями и подушками. Сундук брата с одеждой опустел, игральная доска и коробка с костяными фишками исчезли. На вешалках ничего не было, на колышке в стене не висело ни плаща, ни капюшона. Два вечера назад они вдвоем играли здесь в кости, подшучивали друг над другом, с удовольствием спорили, им было весело. Теперь же не осталось никаких свидетельств, что Уилл вообще существовал на свете. Махелт смотрела на клочок зеленого с желтым шелка. Она была не в силах поверить, что король Иоанн потребовал Уилла в качестве заложника верности ее семьи, и до сих пор не оправилась от удара, который испытала, когда отец согласился отдать брата. У них были неприятности при дворе из-за того, что ее отец дал клятву королю Франции, дабы сохранить нормандские земли, пока Ричард не подрастет. Теперь, в качестве возмездия, Иоанн потребовал Уилла. Махелт сказали: ее брат уезжает, чтобы стать оруженосцем, и это была хорошая новость – при дворе Уилл расширил бы свои знания. Но девочка знала, что слова взрослых лишь разноцветная вуаль, которая прикрывает дерьмо. Ее родители поссорились из-за требования Иоанна. Мать хотела отказать, но отец сказал, что у них нет выбора, а его слово закон. Никогда прежде благополучию Махелт не угрожал раскол в доме, и она сильно расстроилась.
Открылась дверь, и вошел Уилл. На нем были дорожные плащ и сапоги, волосы прикрывала темная шапка с закрученным краем. Застывшее лицо брата оставалось непроницаемым, но Махелт знала, что он не хочет ехать… только не к Иоанну.
– Что ты здесь делаешь? – отрывисто спросил Уилл. – Все ждут во дворе.
– Я
