мельчайших капелек тумана шевелилась в воздухе. Было тепло. Туман крался сверху, неотвратимо заволакивая верхушки деревьев и крыши домов. Последние нехолодные дни перед долгими зимними сумерками…
Я бездумно брела по улицам, сворачивая с одной на другую. Сияли размытым светом уличные фонари, растворяясь во влажной темноте. Люди выныривали из тумана, приглушавшего звуки голосов и шагов. Я шла вдоль городского парка, пустого, печального, с черными скелетами деревьев с поредевшей листвой. Все замирает, думала я, погружается в сон, скоро выпадет снег… скорей бы! Хоть какая-то перемена. Я непременно приду в парк, буду ходить по засыпанным снегом дорожкам, оставляя четкие птичьи следы. Буду трогать снег рукой, сняв перчатку. Может, даже попробую на вкус. А после первого снега и до Нового года рукой подать… И тут вдруг меня охватило такое предчувствие радости, что я даже остановилась посреди тротуара, прижав руку к сердцу. Набрала полные легкие влажного воздуха, задержала дыхание. Выпустила, снова вдохнула и пошла дальше. Снег, снег, снег, повторяла я в такт шагам. Радость, радость, радость…
Парк закончился, начался город. Я свернула в первую за парком улицу и с удивлением заметила, что это была улица Гоголя. Удивительное совпадение! Я тысячу раз бывала в парке и, должно быть, неоднократно проходила по этой улице, но никогда не обращала внимания на название. Теперь нам нужен номер тринадцать, подумала я, раз уж мы тут…
Старый четырехэтажный особняк: высокое крыльцо, черная дверь в виде арки, красный свет в окнах. На магазин не похоже. И вывески нет. Как же он называется? «Астарта»! Большая медная голова не то льва, не то какой-то химеры, справа от двери. Небольшой рог, скорее, выпуклость в центре крутого лба этого животного служила кнопкой звонка и была отполирована до блеска. Приглядевшись, я заметила над звонком белую табличку, вставленную в медную рамочку. Там было всего три строчки. Жирные черные буквы сообщали следующее:
«Астарта» – звонить два раза.
Генриху О. – звонить три раза.
Д-ру И.А. Остроумову – звонить четыре раза.
Я протянула руку и позвонила. Два раза. После чего подергала ручку двери. Дверь была заперта. Дребезжание звонка внутри дома было слышно даже на крыльце, но никто не спешил мне открывать. Я позвонила еще раз – два выразительных коротких звонка, как предписывала инструкция в медной рамочке. И снова тишина в ответ. Я уже хотела уходить, как вдруг дверь распахнулась, и передо мной предстала женщина. Обыкновенная женщина, а не черт знает кто, как я себе уже было вообразила. Средних лет, полная. С высокой прической.
– Я вас слушаю, – произнесла она любезно, стоя в дверях.
– Я в «Астарту», – принялась я объяснять. – Меня пригласили… Только я забыла приглашение дома…
В этот самый миг рука моя нащупала почтовую открытку в кармане пальто. Я удивилась, так как была уверена, что открытка осталась лежать на тумбочке в прихожей, и протянула открытку женщине. Она взяла, внимательно прочитала и сказала:
– Наташа Устинова… Конечно, заходите,
