вторая осталась стоять.
Сарины глаза округлились при виде притулившейся среди осколков, грязной, но все же вполне узнаваемой солонки.
– Старый дурак, – пробурчал Коули.
Когда рокот осуждения и недовольства столь дешевым трюком стих – ничуть, правда, не уменьшив благоговейного блеска в глазах Сары, – профессор повернулся к Ричарду и будто бы между прочим спросил:
– Помните, в колледже вы дружили с одним парнем. Давно вы его видели? Ну, у него еще было странное имя, восточноевропейское. Вроде Свлад… Свлад Чьелли. Помните его?
Ричард какое-то время смотрел на него непонимающим взглядом.
– Свлад? – переспросил он. – А, вы хотите сказать, Дирк. Дирк Чьелли. Нет. Мы с ним не поддерживаем отношения. Пару раз я встречал его на улице, вот и все. По-моему, он то и дело меняет себе имена. Почему вы о нем спрашиваете?
Глава 5
Высоко на скале электрический монах продолжал сидеть верхом на терпеливой и безропотной лошади, начинающей все же потихоньку выходить из себя. Из-под капюшона холщовой сутаны монах немигающим взглядом взирал на долину. С долиной у него снова возникла проблема, на этот раз совершенно иного, незнакомого монаху свойства: у него вдруг появились жуткие сомнения.
Сомнения никогда не терзали его долго, но если это все же случалось, они основательно вгрызались в его корневой каталог.
День был жарким; солнце, замерев в подернутом дымкой небе, выжигало серые камни и чахлую, иссохшую траву. Ничто не шевелилось, даже монах. Внезапно в его мозгу что-то зашипело, будто в буферный накопитель попали ошибочные данные.
В монахе пробуждалась новая вера – сперва судорожно, рывками, затем, вспыхнув огромным белым пламенем, она заглушила все предыдущие стойкие убеждения, в том числе и в розовой окраске долины. Он вдруг уверовал, что где-то внизу, примерно в миле от него, вскоре откроется таинственная дверь в неизвестный далекий мир. Дверь, через которую он сможет туда попасть. Удивительно.
И как это ни странно, на этот раз он оказался абсолютно прав.
Лошадь что-то почувствовала, насторожилась и слегка мотнула головой. Столь долгое созерцание каменных глыб едва не ввело ее в транс; она уже и сама была готова поверить, что камни – розовые. Она мотнула головой еще раз, несколько энергичнее.
Монах слегка натянул поводья, ткнул каблуками в бока, лошадь тронулась и стала спускаться. Путь был нелегок. Под ногами, шурша, съезжали вниз коричневые и серые сланцы, кое-где торчали с трудом зацепившиеся корнями за землю бурые и зеленые растения. Разноцветье ничуть не смущало монаха. Теперь он стал старше, мудрее и выбросил глупости из головы. Розовые долины, двуполые столы – все это просто необходимо пройти на пути к истинному просветлению.
Солнце палило нещадно. Монах утер с лица пот и грязь и остановил лошадь, чтобы приникнуть к ее шее и немного передохнуть. Сквозь мерцающее марево он сосредоточенно смотрел вниз, на огромный каменный выступ посреди
