xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#note_8" type="note">[8] «Где Дух Господень, там свобода»,[9] «Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете».[10]
Когда я шла на первый сеанс, меня подташнивало, подмышки были липкими и мокрыми от пота. Я уговаривала себя: ведь и студенты-медики осматривают голых пациентов во время врачебной практики – и ничего, никто не считает эту ситуацию аморальной…
Перед сеансом декан зашел в мастерскую и строго предупредил:
– Узнаю, что кто-нибудь хамит, отчислю невзирая…
Решиться надо было только на первый шаг – сказать себе: «Вперед, в неизвестное», взойти на подиум, сбросить халат и замереть. И удивительно – стены не рухнули. Работа пошла. На занятиях в мастерской стояла такая тишина, что среди сосредоточенного сопения было слышно лишь чирканье карандашей о ватман.
Декан после той первой, дореволюционной книжицы стал давать мне другие книги по искусству, которые я «проглатывала» как романы, не все и не каждый раз понимая, почему так, а не иначе. Постепенно передо мной приоткрылась завеса иного мира – мира художественных образов. Они составляли отдельную вселенную. Ее законы, как мне казалось, были в корне отличны от постулатов знакомого мне мира – мира ясных формул и логических построений. Я была сбита с толку, растеряна, но terra incognita манила меня. Робко, не веря в успех, я стала мечтать о том, чтобы узнать законы новой вселенной, которая была не здесь и не там, а в голове или – в уме, а может, в сердце, Бог знает. Это была прививка будущего моего писательства…
И вот что еще… Когда я уже стала регулярно ходить в храм, выстаивать службы порой было очень трудно – казалось, что сейчас подкосятся ноги, спина переломится, упаду от духоты в обморок… Но в самые отчаянные моменты я вспоминала свое трехчасовое и более «стояние» на подиуме и стыдила себя: «Ради денег могла все вытерпеть, а ради Бога – слабо…» Так и переломила все эти «не могу».
Ассоль
Деньги, заработанные в художественном училище, я не потратила, как хотела, на поездку в Самарканд. Стало почему-то жалко, решила копить.
На моем последнем, пятом курсе мехмата занятий стало меньше. Факультет гудел разговорами о предстоящем дипломе: кто руководитель, какая тема, в каком институте пристроиться поработать на ЭВМ, на каком языке писать программу – на Алголе или Фортране? Куда распределяться после университета? Я тоже решала все эти насущные проблемы и… продолжала подрабатывать натурщицей «в штатном режиме»: кто бы только знал…
В училище я часто приходила с пачками перфокарт, потому что между делом бегала на физфак, где располагалась ЭВМ, на которой строго по расписанию «прогоняла» свою дипломную программу. Программа была записана на этих самых пачках бумажных перфокарт – то была эпоха каменного века программирования, случившаяся всего-то лет тридцать – сорок
2 Кор. 3:17.
Ин. 8:36.
