style="font-size:15px;"> На столе чайник чаю (Джаспер не помнит, как его заваривал), огрызок яблока (Джаспер не помнит, как его ел) и страница, исписанная нотами и стихами (Джаспер знает, что он это написал).
– А на тебе одеяло.
Мекка подходит и смотрит на исчерканный листок:
– Песня?
– Песня.
– Хорошая?
Джаспер глядит на страницу:
– Может быть.
Мекка замечает конверт «Облачного атласа»:
– Тебе понравилось?
– Очень. Я никогда не слышал о Роберте Фробишере.
– Он… obskur. Малоизвестный. Есть такое слово?
Джаспер кивает. Мекка садится на стул, подтягивает колени к груди.
– Роберта Фробишера нет в энциклопедии, но один коллекционер с Сесил-Корт рассказал мне, что был такой англичанин, в тридцатые годы учился у Вивиана Эйрса. Умер молодым. Самоубийство. В Эдинбурге или в Брюгге, не помню. На этой пластинке – его единственное сочинение. На складе случился пожар, поэтому пластинка очень редкая. Коллекционер сразу предложил мне за нее десять фунтов. По-моему, она стоит больше.
– А что ты за нее заплатила?
– Ничего. – Мекка закуривает. – На Рождество Майк, мой босс, устроил здесь вечеринку. А наутро эта пластинка осталась. Не могу же я ее продать, это нечестно. Так что забирай, если тебе нравится.
«Скажи спасибо».
– Спасибо.
– А теперь, – говорит Мекка, – я в последний раз приму ванну в Англии.
– Тебя намылить?
Совершенно непостижимое выражение лица.
– Сначала закончи песню.
– Она закончена.
– Вставь туда меня, – просит Мекка. – Когда песню начнут передавать по радио, я буду всем хвастаться: «А вот это про меня».
– Ты уже там.
– А можно послушать?
– Прямо сейчас?
– Да.
– О’кей.
Джаспер играет песню с начала и до конца.
Мекка серьезно кивает:
– Да. Теперь тебе можно меня намылить.
Первую лестничную площадку конторы на Денмарк-стрит украшает табличка, черным по золоту: «АГЕНТСТВО ДЮКА – СТОКЕРА». Джаспер открывает дверь, говорит:
– Мы просто заглянем.
В приемной стоит письменный стол секретарши и пальма в горшке, по стенам развешаны фотографии в рамках: Хауи Стокер и Фредди Дюк с Гарри Белафонте, Бингом Кросби, Верой Линн и другими знаменитостями. В шумном кабинете за перегородкой на разные лады трезвонят два телефона, стучит пишущая машинка, а Фредди Дюк, которого не видно, но хорошо слышно, рявкает в телефонную трубку: «Двадцать седьмого в Шеффилде, а двадцать восьмого – в Лидсе, а не наоборот. Нет, двадцать седьмого не в Лидсе, а в Шеффилде. В Лидсе – двадцать восьмого. Повтори!»
Они поднимаются на второй
