квартиру, которая по непонятным причинам оказалась незапертой, второй раз – в морг, где Зонтиковой показали труп и отдали вещи покойной.
– Нужно срочно узнать… – спохватилась Князева. – Были ли на погибшей драгоценности? Я точно помню, что бриллиантов и золота на Мире было очень много.
– Хорошо, узнаю… Но и это ещё не всё…
– Да что может ещё произойти сверх того, что случилось?
– Иван Молин очень просит тебя вместе с Эммой Шталь подъехать сегодня после восьми вечера к нему в отделение. Он машину за вами пришлёт. Хочет, чтобы вы под протокол ещё раз рассказали всё, что видели и слышали ночью перед тем, как на дороге нашли труп Гали Гунарас. Сделаешь?
– Не вопрос! – отозвалась Зина.
– А с Эммой проблем не возникнет?
– Да нет – она классная и с пониманием. Предупрежу её, что съездить придётся.
Даже к ужину Эмма ещё не оправилась от нездорового состояния. Ела без аппетита, отмалчивалась.
Белка – как и предупредила – перебралась столоваться подальше от бывших знакомых, в самый дальний угол зала.
Сделав несколько безуспешных попыток разговорить Шталь, Зиночка обречённо вздохнула.
– Вижу, ты совсем не в настроении. А у нас тут одно совместное дельце назрело.
Эмма подняла глаза от тарелки и, не проронив ни слова, уставилась на Князеву.
– Помнишь того подполковника, Ивана Молина? – проигнорировав отрешённое выражение лица приятельницы, спросила Зиночка. – Так вот, он очень просит явиться к нему в отделение, чтобы в официальной обстановке дать показания о том, что мы видели ночью, когда ходили за угол курить.
Эмма продолжала молчать.
– Ну, помнишь, когда мешок огромный сверху кто-то за забор перебросил, – добавила Зинуля для большей ясности. – Скоро машина за нами приедет. Сгоняем? За час управимся.
– Какой мешок? – холодно произнесла Шталь. – За какой забор? Я ничего не видела, не слышала и не помню. Никуда не поеду! И ничего рассказывать не буду!
Зину будто кипятком ошпарили.
– Эмма! Ты чего! Как не поедешь? – глупо спросила она.
– Очень просто! Мы, между прочим, с тобой навеселе были… Не знаю, как ты, но я когда выпью – сама себе не хозяйка, и мерещиться мне всякое может. У меня так бывает! Часто бывает! Здесь помню, а здесь – не помню!
Она ткнула себя пальцем в голову и громко засмеялась истерическим смехом.
– У меня и справка есть! Я семь лет назад в наркодиспансере от запоя лечилась…
Народ за соседними столиками примолк и с интересом наблюдал за крикливой Эммой.
– Ну-ка, замолчи! – Зинаида сжала руку истерички. – Не поедешь и не поедешь! Успокойся!
Эмма смотрела на неё остекленевшим взглядом и мотала головой, по щекам ручьями текли слёзы.
В поисках чего-нибудь подходящего, чтобы вытереть глаза подруги, Зина засунула руку в карман джинсов, но, передумав, подала Эмме чистую салфетку со стола.
– Девушка,
