перестала что-либо замечать.
К жизни её вернул прямо, как ей показалось, над самым ухом прозвучавший вопрос:
– Вы продавец?
Надежда Николаевна ожила, встрепенулась. У прилавка – троица. Две женщины и один мужчина. Явно, судя по одеянию и выражению лиц, не местные. Может, даже с теплохода. Сегодня, Надежда Николаевна об этом знала, последний перед закрытием туристского сезона заезд. Элегантно одетая, в шляпке, очкастая молодая женщина. Она-то и задала Надежде Николаевне столь долгожданный и уже представлявшийся ей какой-то фантастикой вопрос. Рядом – пожилая пара, в ярких, кричаще не соответствующих их почтенному возрасту куртках. На почтенной даме поверх куртки ещё и нелепо топорщащийся дождевик.
– Ну я.
Очкастая что-то пролопотала на непонятном Надежде Николаевне языке, и пожилой господин сразу о чём-то спросил.
– А кто это всё сделал? – перевела очкастая.
– Ну как это «кто»? Я же сама и сделала. А кто ж ещё?
Господин, не дожидаясь, когда очкастая переведёт, взял в руку одну из поделок.
– Что… это? – задал самостоятельно вопрос. На вроде бы русском.
– Это из сказки «По щучьему веленью», – заспешила с объяснением Надежда Николаевна. – Иванушка. Это дурачок такой наш. Русский. Иначе говоря, простофиля. Пустой человечек. А от жизни хочет много. Вот он, видишь, на печке-то и сидит. А печка-то по воздуху, вишь, как летит. Как самолёт. Хотя и без крылышек. Ему и любо!
Очкастая перевела. В сознании Надежды Николаевны запечатлелось только одно несколько раз повторившееся слово: «Феритейл! Феритейл!» А что за «феритейл», Надежде Николаевне невдомёк.
Господин внимательно, не перебивая и не отпуская из рук поделки, слушал, о чём ему говорила очкастая. Только когда она, кажется, объяснила всё, что хотела, он вернул поделку на прилавок и тут же взял в руки другую. Очкастая, не дожидаясь вопроса, о чём-то опять залопотала, и вновь господин её внимательно выслушал. Только когда закончила, он обратился напрямую к Надежде Николаевне, а очкастая незамедлительно перевела:
– Насколько мы понимаем, вы всё это продаёте?
Надежде Николаевне оставалось только утвердительно покивать головой.
– И если мы купим у вас всё, сколько вы за это хотите?
– Всё?.. – Надежда Николаевна не поверила своим ушам.
– Да! Всё-ё-ё! – на этот раз ответил сам господин, широко улыбаясь, и в подтверждение, что он не обманывает, широко развёл в стороны обе свои руки. Получилось как два крыла. Сейчас вот взмахнёт ими и улетит далеко, за Волгу. Улетит – не поймаешь.
О, как забилось сердце Надежды Николаевны!
– Ой, я даже не знаю…
– А вы подумайте. Не спешите, – кажется, впервые доброжелательно улыбнулась очкастая. – У нас ещё много времени, мы не спешим.
«Что же… Что же мне в самом-то деле запросить-то? Господи помилуй! Ой, только
