латиноамериканцев, с примесью африканских кровей, с черными кудрявыми волосами. Жизнерадостная женщина, одетая в строгое фиолетовое платье, украшенное брошью с агатом, легким пожатием руки демонстрировала радушие всего Госдепа.
– Приветствую, Ксения, – приветливо говорила ей Лайза, тренирусь в сложных для неё оборотах русского языка.
– Добрый день, Лайза, – так же вежливо ответила художница.
– Ваши работы имеют успех, – заметила американка, – и я была бы не прочь опять посетить галерею «На Память». Ах, Фёдор, он так, – и она запнулась, подбирая слово, – брутален.
Ксеня аж закашлялась, вспоминая тот день. Водки было выпито много, Федька, как настоящий кавалер, вызвался показать Лайзе Москву, затем редкую кладку 17 века в своём знаменитом подвале, который они смотрели вдвоём часа полтора. Двери вниз, в подвал, были старые и крепкие, так что ничего не могло быть слышно. Американка вышла оттуда на редкость весёлой с неопределенной улыбкой на лице. Про кирпичи её никто не спрашивал. Кирпичи и кирпичи. Так что галерист был парень просто огонь, но Ксеня с ним в подвал не ходила, не дура, знала она такие экскурсии.
– Буду рада посодействовать, Лайза, – согласилась девушка, – на неделе, но не в субботу и воскресенье. Самое интересное там бывает по пятницам, все собираются. Настоящая весёлая публика, очень приличная.
– Я позвоню, – и широко, на 32 зуба улыбнулась женщина, – хорошего вечера! У вас великолепное платье!
«У нас то да, – подумала Ксения, – а вот тебе и платье в галерее будет ни к чему, да ты и трусы не надевай…»
Она прошла к навесу. и взяла бокал с вином. И верно, неплохое, подумала она, отпив глоток. Рядом стояла и группа мужчин, обсуждающих важные моменты. Она заметила и Розенблюма. Джона было не узнать. Строгий костюм, отличный галстук, он даже побрился, хотя обычно холил с трёхдневной шетиной. Разговаривал он с корреспондентом газеты «Вчера». Странно было увидеть Ефроима Назарова здесь, в гнезде капитализма, как увидеть пингвина на отдыхе в Сахаре. Видно, тяга к классным стейкам перевесила ненависть к империалистам. Да, кстати, стейки жарились, и следовало встать в очередь, что бы не ждать потом очень долго. Она знала, что господин Розенблюм неравнодушен к сочным кускам мяса, и можно было рассчитывать, что он не уйдёт, не отведав изысков повара Санни, готовившего это угощение. Рядом, на сцене, был и небольшой оркестр, джазовый, Лайза не терпела компромиссов в такой день.
Все ели, ощущая праздник на вкус. Как и думала Ксеня, Розенблюм со своей порцией был, конечно здесь. Судя по досье, резидент не был излишне романтичен, так что нужды в постановке знакомства не было, скорее, это бы спугнуло битого волка. Девушка доела, и с бокалом вина в руке направилась к американскому шпиону прямо в зубы.
– Привет, Джон! – поздоровалась она первой, – всё мечтаю, что ты возьмёшь у меня интервью.
– Госпожа Ксения! Модный художник! – и он усмехнулся так
