style="font-size:15px;"> Успокоила Алёнушку акушерка, как будто тоже собиралась рожать вместе с ней. Тринадцатый медленно парил из кабинета в кабинет вслед за женщинами. Сначала Алёнушке прокололи вену и взяли кровь. От вида этой процедуры Тринадцатому стало плохо. Он закрылся мантией. Затем акушерка повела Аленушку на первый этаж. Кабинет, куда влетел Тринадцатый, вслед за женщинами, напоминал тюремный каземат. Кафельный пол, зелено-ядовитые стены и белый потолок действовали на рожениц тонизирующее.
Женщины переставали плакать, схватки учащались, а боль притуплялась.
– Давай, милая, вставай на весы. Посмотрим, сколько тут у нас лишнего веса.
Алёнушка встала босыми ногами на старые весы. Весы жалобно заскрипели.
– Совсем немного. Молодец, не раскормила себя. Слезай и забирайся на кушетку. Посмотрим все ли у тебя готово.
Забыв надеть тапочки, Аленушка пошла к кушетке. От смущения Тринадцатый повернул нимб к закрашенному окну.
– Ну, вот и все. И это сделали. Теперь всего ничего осталось, и пойдем рожать.
– Да, что ты её всё время понукаешь? Она тебе не лошадь, а моя будущая мама.
Возмутился Тринадцатый, но акушерка конечно же его не слышала. Она набрала в клизму воды. Аленушка не сводила глаз с огромной резиновой груши. Она слышала о такой процедуре, но никогда в жизни ее не делала. Страх перед действиями акушерки был настолько велик, что она даже перестала чувствовать боль.
– Я сейчас помогу тебе это сделать и уйду. Пойду врача позову. А ты тут сама. Вот тебе новое бельё, переоденешься. За собой все убери, не забудь. Убирать здесь некому. Все сделаешь, поднимешься наверх, я тебя там ждать буду. Ну, ложись.
Акушерка, сделав положенную медицинскую процедуру, ушла наверх. Через двадцать минут за ней поднялись Аленушка и Тринадцатый. В коридоре их поджидала акушерка.
– Ну, всё, милая, теперь пошли. Ещё один укольчик сделаю, и на стол рожать пойдём. Пройди, милая, в этот кабинет, а я пока свет в операционной включу.
В процедурном кабинете, куда вошла Алёнушка, как было, заведено во всех больницах верхнюю фрамугу окна, держали открытой. Ледяной ветер врывался в кабинет без остановки.
От пронизывающего ветра, Алёнушку стало трясти ещё больше. Тринадцатый услышал стук её зубов.
– Не бойся, мамуля, сейчас разродимся. Родим богатыря, что надо. Вот только уколов, нам делать больше не нужно. Третий укол за час. Так ведь можно и СПИДу нас отдать. Кто их знает, как у них тут с Гигиеной? А маменька у меня молодец! Жалко с душой её пообщаться нельзя. Хорошая видно душа, как я.
От хвалебных речей о своей душе, Тринадцатого оторвала вошедшая акушерка. Она отлично знала своё дело, игла быстро и безболезненно вошла в вену. От укола Алёнушку бросило в жар.
– Боишься рожать? – Участливо поинтересовалась акушерка. – Не бойся, ни ты первая, ни ты последняя. У нас ещё летальных исходов не было, ни с какой стороны.
На самоуверенное
