где мы жили с Адамом, я тоже так не воспринимала. Но тут мне хорошо. Обо мне заботятся. Может быть, поэтому я ощущаю, что здесь мой дом. Может быть, это совсем не место, а чувство. Что тебя понимают, о тебе заботятся. Тебя любят.
– Ну? Будем смотреть или начнём есть?
Я узнаю голос до того, как оборачиваюсь, и моё тело тут же напрягается, кожа покрывается мурашками. Ну конечно. Элиот. Зелёная бутылка с пивом прижата к груди, лицо расплылось в широкой, дразнящей улыбке.
– О, привет!
– Это десертная вечеринка или что? Никто и не дотронулся до десертов.
Я указываю бокалом на другой конец стола.
– Думаю, все заняты канапе. И салатами тоже.
– Нет уж, листья есть я не желаю. А вот выпечка – другое дело, – Элиот улыбается, поднимает вверх тёмные брови и вслед за ними – бутылку, словно хочет произнести тост. – Рад тебя видеть, Эмми. Как дела?
Трудно поверить, но когда-то Лукас, Элиот и я были неразлучными друзьями. Я помню день, когда Лукас рассказал мне об Элиоте. В один из наших первых телефонных разговоров, незадолго после той первой переписки.
– Да, у меня есть брат, Элиот, – сказал он. – На три года старше.
– Всегда хотела брата или сестру, – я вздохнула, и Лукас рассказал мне, что у них разные отцы. Жан и Аманда сошлись после того, как не стало отца Элиота, Джона. Жан и Аманда были коллегами, и неожиданно получился Лукас.
– Я забываю, что он мой сводный брат, – гордо заявил Лукас. – Мы с ним не разлей вода.
Они всегда были вдвоём, а когда приезжала я – мы были втроём. Элиот, как самый старший и как самый первый обладатель водительских прав, возил нас куда угодно: на пляж, в парк, на вечеринки, – и мы пели, громко и ужасно, под его стереосистему, всегда включенную на полную мощность.
– Всё хорошо, спасибо, – говорю я Элиоту. – А ты? Ты один пришёл?
– И я нормально, – он кивает, потирает тёмную щетину на подбородке. – И нет, я не один. Со мной моя девушка Ана, – Элиот выгибает шею, обводит глазами комнату. – Где-то тут.
Ага. Значит, Ана. Элиот развёлся пару лет назад, и Ана была его психотерапевтом.
– Только представь, – удивлялся Лукас, – кто-то видит самые гнусные стороны твоей души, может быть, видит, как ты ревёшь, словно последний кретин, потому что твой брак распался, – и влюбляется в такое.
– Да это просто мечта! – сказала я. – Значит, тебя полюбили по-настоящему, несмотря на все недостатки и всё дерьмо, что с тобой случилось.
– Да, но спать с мозгоправом? – Лукас покачал головой. – Упаси Господь, Эм.
– А где же Люк? – интересуется Элиот. Его широкие плечи расслаблены, свободная рука спрятана в кармане джинсов. Раздолбай – вот как зовёт его Лукас. И хотя этот термин не совсем подходит Элиоту, в сравнении с Лукасом он и впрямь выглядит раздолбаем. Лукас всегда при параде, свежевыбрит, его волосы приглажены и смазаны гелем. Элиот же вечно небрит и одет так, словно собрался на концерт
