юношу навзничь, осыпая его щеки поцелуями.
– Не надо! – почти закричал он.
– Молчи, – продолжая свое дело и скользя рукой по телу юноши, шептала Изольда.
– Я сказал – не надо, – Арсений резко поднялся, его переполняли злоба и отвращение. – Иваныч!
– Да, хозяин? – через минуту появился дядька.
– Девушка уходит, рассчитайся с ней, – твердым голосом приказал Арсений и брезгливо вытер губы.
Изольда встала, одернула кожаную юбку, откинула растрепанные волосы назад и вышла из комнаты.
– Как скажете, – тихо ответил Иваныч и вышел следом за ней.
В холле девица натягивала сапоги, что-то бормотала себе под нос.
Иваныч протянул ей купюру.
– Вот, возьми это, и помни, что я тебе говорил, если кому скажешь – найду и убью, – грубо сказал Иваныч, выталкивая девицу за порог.
– А проводить? Место тут у вас проклятое, – возмутилась она и придержала дверь.
– Доберешься сама, пошла отсюда, мне хозяина кормить надо, – недовольно сказал Иваныч, убирая ее руку и закрывая дверь.
– Сволочи, завезли черт знает куда, ноги сломаешь по этим дорогам топать, – кричала девица и куталась в тоненький плащик.
Арсений смотрел в окно на силуэт удаляющейся девушки, он не мог прийти в себя от этого нежданного визита. Через несколько минут в комнату вошел дядька, он внимательно посмотрел на молодого хозяина.
– Ужинать идемте, – позвал он и подкатил коляску ближе.
Арсений молча пересел в коляску и направился следом за Иванычем. На столе в кухне в тарелки был налит свежесваренный куриный суп. Юноша взял ложку, подвинул к себе кусочек еще теплого черного хлеба и внимательно посмотрел на дядьку.
– Зачем она приходила? – строго спросил юноша.
– Вам расслабиться надо, работаете много, да и вообще, взрослый вы уже, – сбивчиво объяснял Иваныч, как будто смущаясь.
– То есть эта девушка пришла, чтобы любить меня? – продолжал допрос Арсений.
– Ну как это любить? Если хотите, то любить, – ответил Иваныч.
– Как это? И ты хотел, чтобы я на ней женился и у нас дети были?
– Нет, это же так, для здоровья, ну понимаете, мужчина должен расслабляться, получать удовольствие, чтобы потом работать было легче, – мямлил дядька, не зная, что сказать.
Арсений смотрел на смутившегося Иваныча широко раскрытыми глазами, в его взгляде было столько непонимания и удивления, что Иваныч опустил глаза. Дядька растерянно нарезал кусок за куском, и скоро уже весь батон лежал на разделочной доске, нарезанный мелкими ломтиками. Арсений, глядя на растерянность дядьки, закинул голову назад и расхохотался в голос.
– Успокойся, Иваныч, я все понимаю, читал я о жрицах любви. А красивей-то не нашлось? И духи у нее отвратительные, – продолжал Арсений, смеясь.
– Слава Богу, а-то я и впрямь подумал… – присев на стул, чуть успокоился Иваныч.
– Давай ужинать.
