тройка помчалась вперед. Тарантас затрещал на колдобинах и буераках. Слышно было, как по лесу приближался ливень. Пылающая сосна озаряла дорогу красноватыми отблесками.
Вот туча начала заволакиваться дождем, западали, зачастили крупные капли, снова сверкнула молния, грянул гром.
Тарантас вылетел на поляну. За протокой чернела избушка лесника. Тройка неслась к жилью, кони летели во всю прыть, чуя пристанище. Ямщик только натягивал вожжи.
Залетел ливень, захлестал потоками воды, заплескался в тарантасе. Дорожный чепан Булавина и армяк возницы мгновенно вымокли.
Проехали мостик через рукав речки – лесник жил как бы на островке, – остановились у сторожки. Трофим, седой, но еще крепкий старик, выбежал встречать путников, накрыв голову и спину мешковиной.
– Здравствуй, здравствуй, любезный! Скорее в избу пожалуй, а тут уж мы с ямщиком управимся, – приговаривал он, помогая купцу выбраться из тележки.
Дождь хлестал вовсю. Булавин захватил кожаную сумку с деньгами и дорожными вещами, скинул в сенях намокший чепан и вошел в избу.
Там были двое башкир, незнакомых Булавину. Один из них лежал на лавке. Он с тревогой привстал, когда вошел Захар. Лицо у него рябое, а черные густые брови у переносицы приподнялись вверх, отчего выражение лица было жалобное. Оглядев купца, он успокоился и снова прилег, повернувшись лицом к стене.
Другой сидел на полу у печи и озабоченно осматривал старое кремневое ружье. Краснощекое лицо его выражало энергию и упорство. Близ табурета лежали мешочки с порохом и с пулями, шомпол, пыжи, сумка, охотничий нож. Все изобличало в нем охотника, завернувшего на перепутье к старому зверобою Трофиму, у которого было много друзей среди окрестных башкир.
Захар перекрестился на иконы и, не здороваясь с незнакомцами, пролез за стол, открыл сумку – проверить, не замочило ли дождем перепись товаров, купленных на ярмарке.
Захар был грамотный. Мальчиком он учился в крепостной школе, где из детей заводских крестьян готовили служащих конторы. После закрытия крепостной школы Захара за тридцать копеек в год доучивал церковный пономарь.
Вошел лесник, широкогрудый, коренастый старик с окладистой бородой.
– Давненько не заглядывал к старику, Захар Андреич! Все в своем занятии. Ну, рассказывай, откуда едешь, а я тебе пошабашить соберу щец да каши, баба-то у меня в лесу, с утра ушла, да, видно, бурю в шиханах[14] просидит.
Из русской печки лесник вытащил горшок со щами, сунул в него деревянную ложку, накрыл широким ломтем хлеба – подал гостю.
– Чем бог послал, не обессудь, Захар Андреич.
– С ярмарки еду, Трофим, с ярмарки, да от непогоды к тебе завернул, а то к ночи хотели быть на заводе, – окая, заговорил Захар.
– Да что ты, любезный, по ночам хребтом теперь не езда. Не ровен час, Могусюмка с башкирцами, слышно, опять в нашей стороне появился.
Снова ударил гром. Лесник и купец невольно взглянули в крошечное окно. Ливень лил с прежней силой. Избушка вздрагивала от порывов ветра.
– Могусюмка
Шиханы – горы, находящиеся в Башкирском Предуралье, недалеко от городов Стерлитамака, Салавата и Ишимбая. Они образовались более 260 миллионов лет назад. В палеозойскую эру современные шиханы были рифами: тогда в этой местности было теплое море. Ученые обнаруживают в скалистых частях шихан фрагменты древних животных, моллюсков, кораллов и водорослей.
