листок к носу. Вот и хижина, точно такая же, как в лесу. Идеально. Положив листок обратно в карман, глубоко вдохнула.
Стало понятно, что запах настоящей хижины уже не тот, что был на бумаге. В прошлом году мы потеряли яблоню, а потом бревна высохли настолько, что их уже можно было использовать в качестве топлива. Запах яблоневой древесины особенный, сладкий и мягкий, ошибиться невозможно. Раньше мы ее не жгли, но теперь она была в печи, и от ее аромата хотелось петь. Вдохнула, потом выдохнула и поднесла квадратик к носу. Ошибки быть не могло – бумага и хижина уже не были одинаковыми.
Подошла к нижним рядам ящиков и наугад открыла один из них. Дрожащими руками сломала зеленую восковую печать на бутылке, лежащей в нем.
– Это для науки, – уговаривала я себя.
Вытащив ароматическую бумажку, сложила ладони горсточкой, чтобы сфокусировать вдох. Аромат был немного другим. Я открыла еще одну бутылку, потом еще одну. Вдыхала аромат древесного дыма, запахи свежего и сушеного моллюска, только что собранных яблок. Грязи с моих ботинок и осенних листьев под дождем. Различия были все время, но я практически не обращала на них внимания, ожидая чего-то совершенно нового – перехода в неведомое царство.
Но то, что хранилось в этих маленьких бумажных квадратиках, оказалось гораздо более загадочным.
Воспоминания.
Я расплавила зеленый воск, как это делал мой отец, запечатывая флаконы. Моя работа была не так хороша, как его, и приходилось надеяться, что он не вытащит их из ящиков в ближайшее время. Закончив, села в кресле у дровяной печи и стала с нетерпением ждать возвращения отца.
– Я знаю, что это такое, – торжественно заявила я, как только он пришел.
– О чем ты говоришь?
– Ароматические бумажки.
Отец как раз снимал пальто и шляпу, так что его лица не было видно.
– Это воспоминания, – сообщила я.
Он замер, держа пальто в руке, на полпути к вешалке.
– Что заставило тебя так думать? – Его голос звучал пытливо и серьезно.
– Ну, – начала я, и он, развернувшись ко мне, выслушал рассказ о каждом шаге моих исследований. Сначала безэмоционально, а потом заинтересованно, одобрительно кивая.
– Молодец, жаворонок! – похвалил он, когда я закончила. – Горжусь тобой!
Я вдохнула его слова и спрятала их глубоко внутри. Захотелось подольше остаться в этом теплом моменте. Но у меня был еще один вопрос. Мысль об этом не давала покоя с тех пор, как выяснилось, что это за листочки.
– Значит, они Джека? – я указала на фантастические ароматы в верхних рядах ящичков.
Отец изумленно взглянул на меня, потом кивнул.
– Да.
– Вернется ли он когда-нибудь за ними? – уточнила я.
Отец повернулся и посмотрел на стену с ящичками, словно видел впервые.
– Нет, –
