Чёрный выстрелил ему в колено. Генерал-лейтенант рухнул на пол, а Чёрный, не обращая никакого внимания, вышел из приёмной адмирала Шкуро.
На звук выстрела из своего кабинета выскочил сам Шкуро.
– Кто стрелял? – заорал он.
– Ротмистр Чёрный, Ваше Превосходительство, – ответил корчившийся от боли начальник Имперского Продовольственного Склада, – в меня, прямо в колено… Боль дикая. Прикажите ротмистра арестовать, Ваше Превосходительство. Прикажите его кастрировать на глазах собственных детей, – умолял корчившийся от боли начальник Имперского Продовольственного Склада. – А если нет детей или если он вообще гадина не женат, то, Ваше благородие, жените его и пусть родятся дети, а после на их глазах и кастрировать его, – с трудом переводя дыхание, говорил Чаплин.
– Вон отсюда все, – заорал Шкуро. – Вон.
Все, кто был в приёмной, в ужасе бросились на выход. В дверях образовалась давка. Военнослужащие пихали и толкали друг друга, мешая друг другу и создавая ещё большую неразбериху. Все знали, что адмирал сейчас начнёт стрелять и, скорее всего, из пулемёта.
– Вон, – орал Шкуро так громко, как будто вёл в атаку полки, а не разгонял из приёмной кучу дегенератов, бездельников и лизоблюдов. – Вон. И эту сволочь жирную, – показывал Шкуро на начальника Имперского Продовольственного Склада, – убрать. Убрать его, суку жирную, крокодила зловонного, а то, видит Бог, я за себя не ручаюсь.
Шкуро достал из кобуры кольт тридцать восьмого калибра и начал им палить во все стороны и куда попало. Раненные выстрелами адмирала падали и уже в стонах от боли продолжали попытки вырваться из сложившейся ситуации. Шкуро отстрелял весь заряд, что был в револьвере, плюнул в сторону пытающегося ползком, ползком спастись генерала-лейтенанта и, громко хлопнув дверью, заперся в своём кабинете. Ему пришла идея, что неплохо бы этого Чаплина послать на конкурс религий, так как генерал-лейтенант искренно верил в Бога.
ТРИДЦАТАЯ ГЛАВА
А Саша Чёрный закрылся в своём кабинете и стал обдумывать сложившуюся ситуацию и свои дальнейшие шаги. Будучи сам подонком и негодяем, Чёрный и всех людей полагал такими же сволочами, каким был и сам. А потому поступок Шкуро относительно своего повышения он рассматривал не иначе, как какую-то сложную игру, какую начал его начальник.
Чёрный не верил ни одному слову Шкуро. Чёрный знал, что случись что, и Шкуро подставит его, свалит на него всю вину, а сам спрячется в кустах, умоет руки, выйдет сухим из воды. Необходимо было срочно выяснить, что именно задумал Шкуро. Для этого Чёрный вызвал своего заместителя, прапорщика Крысюка.
Прапорщик Крысюк работал уже без малого пять лет под руководством Чёрного и ненавидел его. Он ждал только удобного случая, чтобы занять его место. Место, какое занимал Чёрный, было очень и очень неплохим. Это место приносило чистой прибыли до ста миллионов евродолларов
