веничком собственного изготовления (берёзовые ветки со смородиновыми) и гоняет чаи с полезными травами до седьмого поту, до появления, как он сам выражается, «красномедности рожи лица».
В запой срывается далеко не после каждой пьянки, что само по себе является загадкой для врачей-наркологов, может по полгода жить, как все люди, – выпивать и не опохмеляться, а потом вдруг становится хмурым без причины, злобным, вредным, опасно раздражительным и начинает вливать в себя зелье литрами, жадно и ненасытно.
Базарник хромой. Охромел уже после войны.
Поставил сеть-мерёжку в старице на ночь. Утром идёт на лодке «на шесте» против течения (дело трудное, новичкам – не под силу), а навстречу бендеровец по кличке Ерёма вниз по течению плывет. Уже мимо проплыл, Базарник глядь ему вслед – в лодке его мерёжка лежит. Он её по берестяным поплавкам узнал.
Развернул лодку, стал догонять. Ерёма понял, в чём дело, достал ружьё: «Не подходи, у меня в стволе жакан на медведя».
Базарник подплывает, вроде дула не видит. Ерёма бахнул ему в бедро, но переломить ствол для перезарядки не успел. Раненый упал на колено, дёрнул на себя дуло левой рукой, а правой охотничий нож в бок воришке сунул. Ойкнул тихонько Ерёма, как икнул, и завалился мешком на дно лодки. Базарник перевязал себе ногу, потом Ерёме первую помощь оказал – перебинтовал его рваной рубахой и водным путём до городка доставил.
Лечились в одной палате. Заяву друг на друга не писали. Подружились даже, ходили после выписки пьяные в обнимку: Базарник с костылём, Ерёма – с трубочкой из инфицированной раны. Гной из трубочки-дренажа капал в пузырёк. Веселились.
А зимой Ерёма пропал. Оттаял только по весне в овраге рядом с домом Лапшиных.
Сам целый, вот только чуть ниже подмышечной впадины слева едва заметная дырочка от сапожного шила.
Таскали Базарника на допросы, но ничего доказать не смогли. С тех пор стали люди сторониться директора базара. Сына его тоже недолюбливают. Тех, кого боятся, редко любят.
Куда подевалась мать Коли-Лапши, никто не знает. Людишки они тёмные, но не в смысле общего развития, а в смысле нутра. Ни с кем из ссыльных не дружат, в дом чужих не приглашают, сбывают краденых лошадей татарам (своих имеют для прикрытия тёмных делишек: кобылиц целый табунок и племенного жеребца по кличке Гравий), и есть в них почти не скрываемое внутреннее превосходство и откровенное презрение к окружающим.
Последнее понять нетрудно. Лапшины из немногочисленных местных. Они жили в уральской тайге всегда, их всего-то коренных жителей семей восемь-десять, а всё остальное население городка выслано на шахту во время войны и после.
Городок основывался так. Нашли геологи в глухомани залежи каменного угля, доставили своим ходом боевой танк с ближайшей железнодорожной станции, повалили им деревья, растащили стволы в стороны
