человек, – уныло сказал Лонгви. – Правильный такой. А я, значит, должен от любопытства подыхать, да?
– Не самая плохая смерть, – заметил Страж. – Гораздо лучше той, которую ты принял шестьсот лет назад в Дамаске.
Лонгви внезапно закашлялся. Приступ был неожиданным и настолько сильным, что тело Игрока сложилось втрое, и он остался сидеть на дороге, давясь кашлем.
– Ему там золота расплавленного в глотку залили. Приметили, что мухлюет за игрой, и залили, – пояснил мне, удивленному, Страж. – А сейчас, я так понимаю, ему те ощущения припомнились.
– Да уж, – потрясенно сказал я и поспешил вперед. За Лонгви не беспокоился – прокашляется и догонит. А вот мировоззрение Сопровождающих меня в который раз удивило. Их юмор был жестким и даже жестоким, и при этом они обвинили того же Лонгви в излишнем цинизме. Странно, не правда ли?
А впереди тоже разговаривали. Сократ приставал к Доктору, как я понял, на тему перерождения. Начало беседы от меня ускользнуло, но общий смысл стал понятен уже после первых фраз.
– … почему тогда в мои прежние приходы во мне оставались частички живших ранее «я»? Все равно ведь память стиралась, вернее, заменялась на совершенно чистую. Так что логичнее было возвращать меня, как младенца – чистым и непорочным.
– Вот ты Мудрец, а одну простую вещь понять не смог. Нельзя было так делать, – с глубоким убеждением возразил Доктор. – Любая мудрость есть результат накопленного жизненного опыта и знаний. Тебе каждый раз пришлось бы набивать одни и те же шишки, чтобы приходить к одним и тем же умозаключениям. А задача стояла другая. Твои шишки, по возможности, должны были быть новыми, и умозаключения ты должен был сделать по тем вопросам, которых раньше не касался.
Это, кстати, не только к тебе относится. И Леонид, и Маг, и Лонгви возвращались, оснащенные базовыми знаниями каждый в своей области. Для того, чтобы каждый из вас мог по приходу сказать о себе: я – Мастер. А не жалкое подобие подмастерья.
– В таком случае не проще было возвращать меня и других целиком? – спросил Сократ, и в голосе его была насмешка.
– Хитер, – усмехнулся и Доктор. – Это было бы проще для тебя. Может, для меня тоже. Но это никак не соответствовало общему замыслу. Вернись ты к жизни с той суммой знаний, какую накопил к моменту смерти, и вряд ли стал бы всерьез заниматься своим развитием. А именно это от тебя и требовалось. И ты это делал.
Пыхтя, как загнанная лошадь, нас нагнал Лонгви. Пристроился справа и пробормотал – так, чтобы слышал только я:
– Вот уж воистину, Спакх – сволочь! Просили его напоминать, как мне в глотку расплавленный металл лили? Ничего, я ему тоже какую-нибудь каверзу подстрою. Я ему ногтей в табак накрошу – пусть наслаждается. Вот.
Я усмехнулся. Наш поход мне сильно что-то напоминал. И сейчас, собранный воедино, я легко мог припомнить – что именно.
Ты все перепутала, государыня —
Я жизнь тебе обещал, но не честь.
Я выжег
