огромные шары, а потом уже своё кривое отражение. Я смотрю на это и улыбаюсь, чувствую себя расслабленной и довольной. Не каждый день выпадает шанс смотреть на серый мир в цвете. Люди, наконец-то, сбросили оковы обыденности и натянули счастливые улыбки, поздравляя друг друга с праздниками. На следующей неделе Новый год. Ещё триста шестьдесят пять дней, чтобы найти себя. Время быстротечно: только вчера мне было семнадцать лет. Я теряла, находила, снова теряла и вновь находила. Страдала, улыбалась, любила и прощалась. А уже сегодня мне девятнадцать, и я совершенно другой человек. Все, во что я верила, обратилось в пыль. Разочарование приводит нас к саморазрушению. Я пытаюсь это предотвратить.
– Сфотографируй меня, – сует в руки телефон Роуз, отбегая на пару метров.
Блондинка, с беретом на голове, пальто и фиолетовой помадой на широких устах, которая резко выделяется на фоне её белоснежной кожи, встаёт в позу, натянув дежурную улыбку. Я хмыкаю, делая пару хороших кадров. По крайней мере, я на это надеюсь, потому что Ро постоянно двигается, меняя положение рук и головы.
– Взгляни, – протягиваю телефон к хозяйке.
Она нетерпеливо рассматривает получившиеся фото и довольно мычит.
– Тебя сфотографировать? – спросила она.
– Нет, не хочу.
– Поедим яблоки в карамели? Как душисто пахнет!
Простояв в цепочке очереди минут пять, мы делаем свои заказы, попросив ещё две бутылки обычной воды, после чего, переплетая руки, блуждаем по бордюру, откусывая десерт. Он горячий, тягучий и липкий; боюсь испачкать волосы, которые, по вине неожиданных порывов ветра, сами лезут к карамели. Как чертова муха, бьющееся о стекло, видя перед собой прекрасный пейзаж, но не осознавая, что на его пути «железная» прозрачная изгородь.
– Роуз, – окликнула подругу я, выбрасывая остатки яблока в мусорную урну и вытирая испачкавшиеся пальцы влажной салфеткой, – мне сделали интересное предложение.
– Руки и сердца? – усмехнулась блондинка, поправляя воротник пальто.
Ха-ха, смешно. Иногда её шуточки доводят до могилы.
– Это связано с моей будущей профессией, – подробно пересказав ей наш разговор с мистером Бенсоном, я стала ждать реакции, но Фишер задумчиво молчала, рассматривая одну точку.
Она так долго не моргала, сконцентрировавшись, что зрачки её расширились, словно от наркотика.
– Думаю… – протянула она, приподняв подбородок. – Это твой шанс. Ты должна попробовать.
– Да? Не знаю, – тяжело вздыхаю, плюхнувшись на свободную скамейку, – почему-то я не уверена.
– Рэйчел, хватит думать. Тебя это до добра не доведёт.
– Почему это? – обиженно фыркнула я.
– Потому что твоя способность драматизировать никогда ничего хорошего не проносила. Все «за»: твои родители, Изабелла, я. Мы поддержим тебя. В чем
