в районе Таганки строились добротно. Большие зеленые дворы, громадные арки на входе с гипсовыми львами. И тогда и сейчас жили в них люди в основном непростые: художники, архитекторы, научные работники. Сколько уже лет прошло, а до сих пор по всему периметру домов то там, то здесь виднелись мраморные таблички, раньше их называли Доски почета. Потемневшие золотые буквы оповещали прохожих, что «здесь жил и работал… кто-то там в СССР».
Степаныч глазел по сторонам и невольно обращал внимание на эти «показатели былых заслуг», встроенные в архитектуру.
«Н-да, наверное, правильно было таким образом поощрять людей за их труд», – подумал он. Если уж денег все получали тогда одинаково мало, надо ж было как-то выделить людей значимых. А с другой стороны, он сам просидел перед осциллографом с паяльником больше двадцати лет, может, и он что значимое сделал? Да взять хотя бы тот разработанный им прибор. Мог бы, наверное, за него и здесь комнатку получить.
Интересное слово ПОЛУЧИТЬ! Ведь как оно было раньше, при СССР? Работай, и все придет в свое время! С одной стороны, было здорово. Когда ты заканчивал школу, ты уже примерно мог планировать свою жизнь на ближайшие, по крайней мере, лет десять. Если все по плану: школа-институт-пионер-комсомолец-член партии. «Октябренка забыл», – усмехнулся наш герой.
В институт Степаныч не попал. Жаль. Заветная мечта учиться в городе электронщиков, Зеленограде, всегда манила его. Даже учась в школе, он просто приезжал иногда в этот милый маленький город, где все было другое! Не было ни захолустья провинции, ни шума мегаполиса! Все были вежливы и учтивы, даже еще в те времена улицы переходили только по «переходу». А машины пропускали пешеходов.
Таинственный город-спутник! Большинство взрослого населения в нем работало на всяких там «электронных» предприятиях и научных институтах. Говорили, что где-то там, глубоко под землей, находятся те самые часы, которые показывали секунды перед началом программы «Время». Самые точные часы в стране!
В Зеленограде ему нравилось все! Математическое расположение домов: там не было улиц, просто корпус 360, например, и номер квартиры. Множество зелени маленьких парков, а главное – спокойствие и какое-то внутреннее благородство жителей, что ли. Поэтому выбор был однозначный – МИЭТ. Новое, незнакомое тогда слово «электроника» привлекало и сулило что-то интересное. Степаныч, бывало, мечтал, что, как в фильме «Москва-Кассиопея», будет выходить на связь с далекими галактиками.
Знаний-то хватало! На вступительных он даже немного спорил с экзаменаторами, особенно по физике. Минут десять длилась беседа с полноватым старичком с бородкой о зависимости потерь в сетях от длины и диаметра сечения кабеля. Старичок, оказавшийся заведующим кафедрой, похлопал Степаныча по плечу и, с удовольствием поставив ему «отлично», мягко добавил: «Молодой человек, такие дерзкие умы нужны нашей науке!»
Но не сложилось! Отсутствие у него комсомольского билета вызывало чувство отстраненности у всех поголовно. У старенького преподавателя физики к этому прибавилось еще и сожаление…
Окончательно
