себя в руки? Я не понимаю, что…
– Это мой муж звонил. Он только хотел удостовериться, что Милла и правда пришла. Я рассказала ему, что Милла сидит у нас в гостиной и пьет чай. Боже мой, – восклицает Сюннёве и выставляет телефон перед собой, словно трофей. – В это просто невозможно поверить.
Милла с силой моргает несколько раз и выдавливает кривую улыбку, поворачиваясь к Сюннёве.
– Надеюсь, вы передали ему привет от нас.
– Вы тоже думаете, что девочки в Испании? – спрашиваю я, когда Суннёве опускается в кресло.
Та энергично кивает и улыбается.
– Она позвонит, когда будет готова вернуться. Я знаю это. Она ведь уже делала так однажды. Тогда она испугалась и в слезах позвонила домой маме с папой, попросила забрать ее. – И вновь эта улыбка, наводящая меня на мысль о маске, которую надевают, чтобы скрыть то, что бушует прямо под кожей. – Тогда мы были нужны ей. Просто ей нужно время, и она позвонит. У нас с Йенсом всегда включены мобильные, круглосуточно. В конце концов она позвонит, вот увидите.
– Вы, вероятно, общались с бывшим консультантом Миллы, Робертом Риверхольтом, после исчезновения Сив, – начинаю я, когда вижу, что разговор заходит в тупик.
Сюннёве добавляет воды в чашку, шесть раз нажимает на диспенсер для сахара и помешивает чай.
– Он заходил. Приятный человек. Но с тех пор я ничего о нем не слышала.
– Роберт погиб, – говорит Милла. Она меняет позу, выпрямляется и тянется за чашкой, которая стоит на столе нетронутой. Я вижу, что ее пальцы и ногти белеют, так сильно она сжимает чашку.
– Ну и ну, – Сюннёве хватается за свою чашку, но отодвигает ее от себя и морщит нос. – Но я должна была догадаться, что с ним что-то случилось, когда тот полицейский позвонил мне в дверь.
– Полицейский? – спрашиваю я с любопытством.
– Мы тогда только вернулись из Болгарии. Отпуск был оплачен заранее, до исчезновения девочек, так что мы просто не могли… Но у нас с собой были мобильные, – добавляет она, словно это должно оправдать то, что они уехали отдыхать, пока их дочь числится пропавшей. – Как бы то ни было, – продолжает она, – полицейский оказался у нашего порога, он сказал, что знает, о нашем разговоре с Робертом после пропажи девочек, и хотел выяснить, о чем именно мы говорили.
– Вы помните, как его звали?
– Нет. Увы.
– А вы? – Я оборачиваюсь к Милле. – Вы знаете, кто этот полицейский?
Она качает головой, не глядя на меня.
– Наверняка из тех, кто проводил расследование в связи с его убийством. Роберта же застрелили в тот момент, когда мы заинтересовались этим делом.
– Его застрелили? – спрашивает Сюннёве с выпученными глазами. – Какой ужас!
– Да, – говорю я. – Его бывшая жена. Похоже на open and shut case[15]. – Я удрученно качаю головой, когда вижу, что Милла опять не хочет смотреть на меня, и снова обращаюсь к Сюннёве. – Что-нибудь особенное случалось перед тем, как пропали
Очевидный случай (
