внимание. Ее глаза были красными, нос закрыт медицинской маской, и она отвлеченно заполняла что-то в компьютере.
– Здравствуйте, – я начала говорить, но мой голос был тихим, будто не мой.
Уставшие и больные глаза регистратора поднялись на меня.
– Вы записаны?
– Я? Нет.
Ее вопрос вогнал меня в краску, и мне стало неловко. Я не знала, как сказать и что, чтобы выяснить про телефонный звонок.
– Экстренная?
– Нет.
Регистратор сняла с себя маску, и ее бровь взлетела наверх.
– И зачем Вы пришли?
– Мой муж… Мне позвонили и сказали, что здесь мой муж.
– Фамилия и имя у мужа есть?
Я кивнула, пряча руки в карманы.
– Джеймс Харрисон.
Девушка быстро набрала в компьютере имя, а затем долго что-то читала.
– Его страховку нашли, произошел сбой, система показывала, что он мертв. Но уже все хорошо. Он в третьей палате.
Девушка встала с неудобного стула и взяла из прозрачного ящика белый халат.
– Бахилы сзади вас.
Она протянула мне халат и снова принялась за работу. Я подошла к корзинке с бахилами и надела то, что мне дали. Халат пахнул детским порошком, и это вызвало во мне еще один приступ тошноты.
Я пошла искать палаты и, увидев цифру «3» на двери, остолбенела. В глазах потемнело, мир закружился, но я нашла в себе силы постучать. Сердце било в грудь, чуть ли не вырываясь из тела. Не дождавшись ответа, я дернула за ручку.
На койке лежал человек. Он был покрыт одеялом, и только голова с золотистыми волосами торчала из-под белоснежно чистого белья. Спокойное дыхание провожалось тихим сопением.
Я подошла поближе. Единственное, что я слышала, это свое громкое прерывистое дыхание и стук сердца.
– Джеймс?
Я подошла еще ближе.
– Джеймс?
Парень на койке задергался, а затем повернулся.
– Эммс.
Джеймс вскочил с кровати, но я сделал шаг назад. Я не понимала. Наверное, это сон.
– Эммс.
– Я не понимаю…
Я сделала еще один шаг назад, а затем и вовсе выбежала из палаты. Меня тошнило, и на этот раз желудок сделал кульбит. Я успела подбежать к цветку, что стоял в коридоре, и вывернула чай, который пила по дороге.
– Эмма.
Джеймс нежно погладил по спине, но я не могла произнести даже слово.
– Я не знаю, что следует говорить в таких случаях, – сказал он.
– Дорогая, я снова жив?
Мы засмеялись, но вовсе не из-за моей удачной шутки. Он не выглядел так, словно года не затронули его. У него появились небольшие морщинки у глаз, словно он восемь лет смеялся, но не со мной.
– Я похоронила тебя.
Джеймс был бледен, но держался твердо.
– Последнее, что я помню, нашу поездку в машине в день свадьбы.
