Стрельцы идут. Половой испуганно перекрестился и полез под стол.
В трактир вломились стрельцы: – Кто таки?
Молодой парень стал потихоньку пятиться к печи.
Мужик, которого только что порезали, перестал орать и тихо сопел. Стрельцы подошли к нему и открыли рану.
– Совсем плох? – произнес один из них. До утра не дотянет.
– Кто его так? Мужики в трактире расступились, образовав проход к печи, у которой понурив голову, сидел парень.
– Взять его! – крикнул стрелецкий старшина. На дознание.
– А вы кто таки, откуда будете, зачем? – он сгреб огромной ручищей со стола остатки трапезы, оставив только штоф. Налив в стакан водки, он залпом опрокинул его. Затем стрелецкий старшина достал из сумки лист с бумагой и перо и прокашлявшись, произнес: – Подходи по одному, и сказывайте. Только не врите мне, иначе шкуру спущу.
Парня скрутили, для острастки врезали пару раз по зубам, чтобы не вырывался, и выволокли из кабака. У дверей уже стояла сани, запряженные гнедой кобылой. Грива кобылы была захламлена сеном и грязью, так как взяли ее в соседнем дворе, как и сани.
На возок был брошен клок соломы, на котором сидел еще один стрелец. Парень ткнулся в клок соломы мордой и тихо застонал.
– Куды его? – спросил стрелец, взявшись за вожжи.
– Вези в тайный приказ. Там разберутся. И на вот, передай им грамоту, – cтрелец протянул руку с разорванной по краям бумагой. Скажи Емелян Федотыч после допроса подойдет. Стрелец на санях кивнул головой и дернул вожжи: – Пошли родимые. Сани покатили вдоль улицы. Из окон выглядывали лица посадских и тут же прятались.
Емельян Федотыч стрелецкий старшина, редко ходил в патрули по московским слободкам, но чтобы не наесть брюхо, и не потерять хватку, иногда все же срывался со своего обитого войлоком и бархатом табурета и ходил в патруль с низшими чинами. По своему разумению он и считал это настоящей службой престолу. Сейчас он сидел за деревянным столом в кабаке, пытаясь разобраться в причинах этого смертоубийства. Что не поделили эти нищие бродяги в рваных зипунах. Напротив его стоял одноглазый мужик, который со слов кабатчика и являлся причиной ссоры. Он пододвинул ближе к себе склянку с чернилами и обмакнул перо. – Значит, Сапыга говоришь, кличут, – прохрипел он, поднимая тяжелый взгляд на одноглазого мужика.
– Иван сын Сапыгина, ваше благородие, – миролюбиво ответил мужик. – Стало быть так и запишем, – проговорил старшина. Сапыгин Иван. Холоп али посадский?
– Мирянин я, – закивал головой мужик.
–Знамо мы кто такие миряне, – оборвал его старшина. Или свободный, али беглый. – Лоб покажи, – рявкнул старшина. Мужик поднял челку грязных волос, обнажив грязную кожу лба.
– Клейма нет, – удовлетворенно хмыкнул Емельян Федотыч. Руки тоже показывай, – приказал старшина. Тоже чисто.
– Может и вправду мирянин ваше благородие? – заступился один из стрельцов у двери.
– Разберемся, –
