напряженный момент, в течение которого осознание реальности совершило отрезвляющую работу хорошего ночного сна или нескольких пинт черного кофе. Все трое словно по молчаливой договоренности сгрудились вокруг Моркоу.
– Что будем делать, капитан? – высказал общую мысль Колон.
– Э-э… Позовем на помощь, – неуверенно предложил капитан.
– Здесь?
– Согласен, не стоит.
– Как мне кажется, мы, должно быть, с Серебряной улицы повернули налево, а надо было направо, – дрожащим голосом пролепетал Шноббс.
– Что ж, это была ошибка, и теперь главное – не торопиться, чтобы не допустить еще одну, – громко отчеканил капитан. И тут же пожалел об этом.
Послышались звуки шагов. Где-то слева от них захихикали.
– Мы должны образовать квадрат, – отдал распоряжение капитан.
Все попытались образовать точку.
– Эй! Что это было? – нарушил молчание сержант Колон.
– Что?
– Вот, сейчас опять. Какой-то кожаный звук.
Капитан Ваймс попытался отогнать мысли о капюшонах и убийствах посредством удушения.
Насколько ему было известно, существует много богов. У каждого ремесла есть свой бог. Есть бог попрошаек, богиня проституток, бог воров, может, даже бог убийц из-из угла.
Но интересно, существует ли в этом огромном пантеоне бог, который бросил бы милосердный взгляд на преследуемых и вполне невинных слуг закона, явно находящихся на грани гибели?
Наверное, нет такого, с горечью подумал Ваймс. Людишки вроде них недостаточно стильны для богов. Попробуй-ка найти бога, который станет беспокоиться о бедолаге, выбивающемся из сил ради жалкой кучки долларов в месяц. Нет, это не для богов. Они снисходят со своих вершин ради хитрого проныры, шляющегося по храмам и тырящего всякие драгоценности, но не ради лишенного воображения трудяги, который каждую ночь топчет городские мостовые.
– Опять зашуршало. Точно, что-то кожаное… – уточнил сержант, любивший называть вещи своими именами.
А затем раздался звук…
…Похожий на шум от извержения вулкана или кипящего гейзера; так или иначе, это был долгий, скрежещущий рев, подобный которому издают мехи в кузнице титанов…
…И все же это было лучше, чем последовавший затем свет, бело-голубой и такой пронзительный, что рисунок кровеносных сосудов сетчатки отпечатывается на внутренней поверхности затылка.
И свет, и звук длились и длились. Пока внезапно все не закончилось.
Черная пауза заполнилась багровыми образами и легким стеклянным позвякиванием – когда к ушам вернулась способность слышать.
Некоторое время стражники сохраняли абсолютную неподвижность.
– Ну вот, – слабо пробормотал капитан.
После еще одной паузы он приказал – предельно четко и ясно произнося согласные, словно опуская
