style="font-size:15px;"> – Папочка, я диплом защитила! Как и обещала – я теперь юрист. Моя мечта осуществилась! Вот выздоровеешь, мы отпразднуем и обмоем мой новенький красный диплом. Ты слышишь меня?.. Я знаю, что слышишь! Всё будет хорошо! Ты обязательно поправишься! Твоя маленькая Танюшка с тобой, я рядом. Ты же не можешь меня бросить… Я без тебя пропаду, папка!.. – Глядя воспалёнными глазами на белое как мел лицо отца, девушка старалась не замолкать ни на минуту, всё время гладила лицо и руки любимого папы. – А ещё у тебя внук будет! Вы с ним на рыбалку пойдёте. И на лодке ты его научишь грести, и костёр разжигать, и на лыжах ходить. Помнишь, как ты меня учил, а я всё время на сторону заваливалась? Ещё матрёшкой называл, помнишь?..
В дверях, зажав руками рот, с полными слёз глазами стояла Ирина. Врачи не скрывали от неё правду, но сказать её дочери женщина не решалась – не хотела отбирать у Тани надежду. Несколько раз она заходила в палату и предлагала сменить девушку, но та упорно отмахивалась, не желая оставлять отца.
В какой-то момент, уснув на стуле рядом с кроватью, Татьяна вдруг резко открыла глаза и увидела ровную бегущую линию на мониторе в изголовье кровати. Прибежавшая медсестра оттеснила её, засуетились врачи; на девушку, приткнувшуюся в углу палаты с расширенными от ужаса глазами, никто не обращал внимания. Через несколько минут доктор угрюмо констатировал смерть пациента. Дикий крик потряс больницу, и вместе с этим звериным воплем из Тани вышла маленькая жизнь, её малыш, её ребёночек…
Похороны Таня не запомнила; все хлопоты взял на себя Вадим, примчавшийся сразу, как только узнал о случившемся. Ирина безостановочно плакала, перед погребением её накачали успокоительным, и она тихонько сидела у гроба, гладя любимое лицо мужа и что-то нашёптывая. Дальше Таня впала в ступор. После одновременной потери отца и ребёнка она утратила всякий интерес к жизни. Девушка ходила на работу, исправно готовила мужу и ела сама; ей было абсолютно неважно, что она поглощает, заедая стресс: котлеты, кашу, булочки, конфеты… Сначала Паша не обращал внимания на то, что жена всё время жуёт. Она не плакала, не жаловалась, не требовала особого к себе отношения и сочувствия – просто ела и молчала. Конечно, она отвечала на вопросы, дежурно улыбалась, но жила в своём мире, в который никого не пускала. Когда Таня поправилась сначала на три, а потом и на семь килограммов, Пашка начал злиться:
– Ты и так не Дюймовочка! Куда ещё бока наедаешь? Скоро в дверь не пройдёшь! Прекращай жевать!
Таня безразлично слушала… и продолжала набирать вес. Павел пожаловался тёще, напирая на то, что её дочь перестала за собой следить:
– Так можно и без мужа остаться! Молодая девка, а выглядит больше чем на тридцатник! И продолжает толстеть. Поговорите с ней, пусть уже в себя приходит.
– Паша, я, конечно, поговорю с Танюшкой, но ей сейчас больше всех нужен ты, твои поддержка, забота и любовь. Пойми, она очень любила отца, была к нему даже ближе, чем ко мне, они секретничали часто. Я иной раз даже
