сделка, например, где крупная рыба (птица, носорог).
– Тебя не били, трижды не вызывали к директору, ты не хлопал дверью. Ты не падал в обморок, не терпел ненавистные прозвища, ни то, ни другое… – мальчик рыдал. А папа с мамой разводили руками и смотрели друг на друга.
– Карлуша.
– Уходите! – грубо сказал Карл, выталкивая их за дверь.
– Пойдем, – согласился отец. Но мама медлила, но снова раздался звонок, и мальчик, воспользовавшись заминкой – мама ждала, как среагирует отец, захлопнул дверь.
– Это рыба, – утверждал папа, отвечая на звонок. – Да, рыба, ой мистер Лонг. Ваш звонок очень важен.
Папин голос пропал, однако мама что-то шептала и если очень близко стоять к ней, то можно было услышать, о чем она разговаривает сама с собой.
– Все же у него что-то на генетическом уровне. То ли дед, то ли от него начинается новый ген, которого и не было ни у кого.
Карл уткнулся в подушку и не слышал, как через минут десять кто-то стучался. Но на этот раз дверь была закрыта.
5
Часы пробили, семь раз кукушка раскрывала створки, чтобы прокричать неестественным голосом из механического желудка. Только что вставал папа, прошаркал мимо, чтобы выпить воды и посмотреть в окно, на месте ли его драндулет. Мама, как всегда, проворчала на него, но он не ответил, зная, что в таком случае разговор может затянуться. Карл осторожно пробрался к двери, накидывая на себя рюкзак средней тяжести со всем необходимым, открыл щеколду и вышел в зябкое утро. Солнце еще скудно освещало двор, позволяя большей части оставаться в тени. У соседа напротив солнце покрыло часть двора, и, наверняка, поэтому они просыпались значительно раньше. И это было только на руку беглецу. Сейчас он был, как никогда рад, что у него нет собаки, которая могла его выдать. Все складывалось удачно – родители спали, соседи зашли в дом, чтобы позавтракать, а Карл тем временем открыл калитку, последний раз посмотрел на дом, на окна родителей, и быстро побежал в сторону главной дороги. Ночью прошел дождь, и земля под ногами чавкала, а мокрая трава приятно щекотала ноги. Вдалеке показалась машина, но она пронеслась мимо, оставив после себя клуб пыли. Водитель посмотрел на идущего мальчика, но Карл не подал знак, не поторопился, чтобы спросить, куда тот направляется, немного испугавшись делать поспешные шаги. Он еще раз посмотрел в сторону дома, где совсем скоро прозвенит будильник и мама поторопиться на кухню, чтобы поставить в ковшик воды, чтобы сварить яйца, нарежет хлеб для тостов, и положит в блюдце абрикосовое варение. Потом встанет папа, по дороге в ванную постучит Карлу, и после того, как примет контрастный душ, вернется за сыном, чтобы выйти на кухню вдвоем и плюхнуться на угловой диван и ожидать, что тебя обслужат, как в ресторане. Но как только будет намазан первый бутерброд и наполовину съедено яйцо, начнутся разговоры – сперва о чем-то постороннем (об экономическом кризисе, подорожании масла) и обязательно все закончится школой и месте в нем Карла. О вчерашней проблеме, наконец. Но, после вчерашнего, после того, как они уверенно сказали, что имя
