Он считал, что в ближайшие Дубы и Перешейки ехать не стоит. Нужно расстояние. Он увидел, что у одного полного водителя на лобовом стекле было написано «Big City» и Карл подумал, что он-то уж точно едет не близко. Это водитель был в широких брюках-шароварах, теплом свитере с ковбоями и шляпе с продавленным котелком.
– Вы едите в город? – спросил мальчик все же решившись подойти к нему.
– Да… – согласился тот, внимательно осматривая подошедшего к нему мальчика, – я ехать в город, и у меня есть важный задание.
– Подвезите меня.
– Ты хотеть, чтобы я везти тебя за бесплатно? – растеряно спросил он.
– У меня нет денег, – тяжело вздохнул мальчик, немного жалея о том, что в последний момент не вытащил деньги из семейной шкатулки, в которой обязательно были какие-то сбережения. И только он собирался повернуться, чтобы найти другого, более сговорчивого водителя, как этот Шаровар взял его за руку.
– Мани, – сказал он, – то есть деньги – это не есть самый главный плюс. Если твой карман – пустой, не надо плакать.
– Правда? – воскликнул мальчик. – Значит, вы подвезете меня за так? Это здорово. Вы меня так выручите.
Мальчик верил, что это нормально – что он может поехать с кем-то совершенно бесплатно, при этом быть сытым, как в первом случаем с водителем, везущим кенгуриное семейство.
– Деньги, – показал жестами полный, – почему нет, поступок. Разный поступок. Например, ты – делаешь мне польза, развлекать дорога, а я драйвинг. Везу. И пока ты меня… я тебя драйвинг…
– Развлекать? – не совсем понял Карл. – Но что значит… как я могу развлекать. То есть рассказывать истории, петь? Но я не умею петь, да и жизнь моя не такая интересная, чтобы про нее рассказывать.
Но водителю видимо было неважно, что Карл не умеет ни травить байки, ни петь, как оперный тенор.
– Это значит, что ты слушать, что я сказать, – продолжил он. – Например, я хотеть гамбургер. Ты бежать в кафе, заказывать и потом нести мне. А когда я буду спать, а мы ехать, ты меня «дэйнджер, опасность!» и я не спать. То есть помогать мне.
Он приблизился и прошептал ему на ухо, как будто следующее нельзя было говорить вслух:
– А когда я просить… – никто не услышал, что он сказал, даже Карл, который хоть и услышал слова, но не понял их значение. Шаровар говорил что-то про трудные моменты и помощь и его американский акцент мешал высказать мысль более точно.
– Но я не понимаю, – развел руками мальчик. – То есть я должен в трудные моменты…
– Позже понять, – А пока залезай в кабину, – и подтолкнул его. Но мальчик тут же снова оказался в воздухе и почему-то на земле в результате. Он повернулся и понял, что какой-то парень – высокий, в джинсах и кожаной курточке, похожий на ковбоя со свитера американца, вернул его на землю. Было, отчего растеряться.
– Отпусти его, – произнес он.
Этот
