я машинально облизала их, взгляд Бехтерова мгновенно переместился на мой рот. Там теперь плескалась жажда и похоть, Бэхе ничего не помешает взять меня, я в ловушке.
Минуты шли, я сидела на иголках в ожидании приговора или насилия, но Руслан даже с места не сдвинулся. Да что с ним такое?! Своим молчанием он скоро доведет меня до нервного припадка. Уже сделал бы что-то, а не мучил ожиданием, это самая худшая пытка, которую только можно придумать. Наконец, мужчина проморгался, тряхнул головой, будто прогоняя наваждение.
– Кто это сделал? – прорычал он вдруг, глядя на мою щеку, нежно прикоснулся мозолистыми пальцами к шраму. – Назови мне имя, и я вырву ему руку! – жесткий тон удивил меня. И, вместе с тем, всколыхнул потаенные желания…
Нет, с ним определенно что-то не так. Какое Бехтерову дело до моего увечья? Почему, черт возьми, все прицепились к нему, как к чему-то очень важному?
– Я это сделала, я! – воскликнула на эмоциях, спихивая руку Бэхи со щеки.
Он не поверил, нахмурился, а в глазах застыло недоверие. Достали, честное слово. И мент не поверил. Они сговорились?
– Что за чушь ты мне втираешь? Лялька, это мой город, если тебя запугали, нет смысла молчать. Скажи мне имя, и он пожалеет, что родился на свет.
– Ева Иванова.
Руслан насупился, а я скрестила руки на груди. Сам же просил имя моего обидчика – получи, распишись.
– Вот эта зараза обидела мою щеку, – подняла правую руку и покрутила ею в воздухе. – Можешь наказать ее.
Теперь он понял, поверил. Может, и не осознал мотивы, но глупых вопросов больше задавать не будет. Бехтеров задорно рассмеялся, схватил мою руку и опустил на пах.
– Я могу наказать ее только так.
Мне не составило труда вырвать ладонь. Бэха, как и тогда, не вынуждал меня делать то, чего я не хочу. Хотя бы за это он уже заслужил уважение и много плюсиков к карме.
– Ладно, шутки в сторону, – Руслан изменился в лице, стал серьезным и суровым. – Давай сюда билет.
Что? Я отрицательно качнула головой, он шутит? Нет! Мне нужно уехать, больше ни дня тут не останусь, хватит с меня.
– Лялька, не играй со мной в игры, – резкое предупреждение, – пожалеешь.
– Ты сам меня выгнал, я хочу уехать.
– Нет.
Четко и непоколебимо. Могла ли я с ним спорить? Могла ли отказать? Его мнение, как и настроение, менялось слишком стремительно.
– Я должна уехать, – аккуратно настояла на своем, но…
– Нет, теперь я запрещаю тебе уезжать из города. Рыпнешься – пожалеешь. Тебя вернут быстрее, чем успеешь глазом моргнуть.
– Ты в своем уме? – я кипела внутри от злобы и выплескивала ее на Бехтерова. – У меня нет работы, в пятницу придется съехать с квартиры, а еще те уроды вчера видели меня и обещали найти.
Бехтеров хмыкнул на мои слова, протянул раскрытую ладонь и равнодушно бросил:
– Билет.
– А не пойти
