бороться, мне хотелось жить, как другие, опереться на сильное плечо, почувствовать себя защищенной во всех смыслах. Словно за закрытой, плотной стеной, укрывающей от всех невзгод. Бехтеров дарил это ложное чувство комфорта, в его действиях не было грубости. Он не стремился сломить меня или подчинить себе, мужчина желал ответной страсти, но…
Как только его ладонь пролезла под футболку и накрыла грудь, я отстранилась, зажалась в углу. Глаза Руслана полыхали, он завелся и уже вряд ли хотел выпустить меня просто так из машины. Я зажмурилась, повисла в его руках безвольной куклой. Пусть берет… Другого выбора нет. Борьба бессмысленна.
– Посмотри на меня.
Отрицательно качнула головой и еще сильнее зажмурилась, до белых мушек в глазах.
– Ева, открой глаза!
Надо же, он знает мое имя? Ни Лялька, ни как-либо еще, а именно Ева. Я подчинилась, ожидала увидеть гнев на лице и во взгляде, но этого не было. А то, что было, – нечитаемо.
– Стань моей, – просьба, которую невозможно было выполнить добровольно. – Я еще никогда и никому не предлагал дважды, – невзначай напомнил он о первом разе в его доме. – Подумай, третьего уже не будет. Я хочу тебя до одури, но не силой, мне это неинтересно, не люблю трахать бревно. Буду хотеть, даже если плеснешь кислотой в лицо. Зря ты порезала себя, Лялька, не за красивую мордашку я желал получить тебя. Время вышло, отвечай.
Так хотелось согласиться, плюнуть на условности, но, вспоминая опыт мамы, меня бросало в крупную дрожь страха.
– Я не могу… – простонала со слезами на глазах.
Не могу и не хочу. Хочу другой жизни, спокойной, без криминала и разборок. С обычным, добрым мужчиной, без черного прошлого, как у меня. С тем, кто бы помог мне исцелить израненную душу. С Русланом так не выйдет. С ним – как на пороховой бочке. Каждый день – как последний.
– Третий раз я спрашивать не буду, – проговорил он сухо. – У меня есть девица на примете, ее и возьму в свой дом. А ты…
Бехтеров выпустил меня из плотного кольца сильных рук, но не из машины, разговор не был окончен. Есть девица на примете… Почему я почувствовала себя так, словно мне только что плюнули в душу, растоптали… Мне бы радоваться, но не я могла. Злилась. На него и себя, на свои странные чувства и желания. Почему они плещутся внутри ядом, отравляя внутренности и скручивая их в тугой узел?
– Твой поезд ушел. Иди и постарайся не попадать больше в неприятности. Вчерашних крыс я возьму на себя, они тебя не тронут – слово Бэхи. Я умею быть благодарным. Брат – это все, что у меня осталось, за него кому угодно горло перегрызу. Проваливай и живи своей странной жизнью дальше. И да, я знал, что Максу помогла ты, вычислил по телефону.
Он открыл предо мной дверь и вытолкал из машины. Выставил, словно голую, на обозрение людей. Да, я была одета, но все мои чувства оголены и выставлены напоказ. Головорезы мигом уселись, машина тронулась с противным визгом колес, умчалась, а я так и стояла – растерянная и растоптанная.
ГЛАВА 4
