style="font-size:15px;"> Эллочка купила себе дорогую ручку с золотым пером. Эллочка видела редактором себя, себя, родную, себя, любимую, в новом суперсовременном кресле, как у Драгуновой, командующую двумя корреспондентами и фотографом.
И только Козловцев был бельмом на глазу новой Эллочкиной жизни, ложкой дегтя в ее личной огромной бочке меда. Эллочка сумела адаптироваться к его ругани, упрекам, но от этого редактор начал злиться еще больше. Уже через месяц совместной работы ему удалось спихнуть на бедную Эллочку свои прямые обязанности, он заставлял ее одну писать целый номер – все четыре полосы. Под предлогом «в типографию» он постоянно отлучался куда-то по своим личным делам, в остальное же время шпионил за Эллочкой. Он проверял, куда Эллочка пошла, выяснял у начальников цехов, как долго она была на производстве, звонил людям, с которыми у Эллочки была назначена встреча, там ли она...
Эллочка сидела и тупо смотрела в монитор на раскрасневшиеся физиономии американских белорусов. Понятно, что в таком виде фотографии в номер пойти не могли. Эллочка открыла «Фотошоп» и лениво замазала водочные бутылки на столе, залепила их папками с предыдущих фотографий. Потом сделала копию, вставила в нее букет ромашек из Маринкиного фотоальбома и, хихикая, отослала Белоножко.
А Козловцев безжалостно наступал на горло Эллочкиной песне. И еще он ненавидел Маринку. Все Эллочкино время, Эллочкины таланты, Эллочкины наряды принадлежали только Козловцеву. Видя кругом приятных молодых людей без обручальных колец, она была вынуждена львиную долю своего времени проводить с человеком, который методично доказывал ей ее несостоятельность. Эллочка осатанела.
– Прошу, – широким жестом профсоюзный лидер открыл перед Эллочкой заднюю дверцу служебной «Волги».
Иногда, как ангел-спаситель, в кабинет впархивал Бубнов. Раскланявшись с Козловцевым, прилагался к Эллочкиной ручке и, не выпуская, умыкал ее куда-нибудь на районную профсоюзную планерку. Как ему удавалось убеждать редактора, что присутствие на нем корреспондента газеты «Корпоративная правда» обязательно, Эллочка не знала. Да она и не задумывалась об этом. Зато именно так Эллочка и представляла свое спасение в этой жизни: принц на белом коне, умчавший ее прочь от всех проблем...
Эллочка занесла ножку в открытую дверцу:
– А давайте возьмем Пупкина с собой, – спохватилась она.
– Нет, не возьмем мы Пупкина, – с каким-то непонятным Эллочке намеком промурлыкал Бубнов. Уселся впереди, и они поехали. – Как жизнь? Хорошая работа у журналистов – любой вопрос можно задавать кому угодно, а не мучиться от любопытства, не так ли?
Непонятно было, к чему это он, но Эллочкиным мыслям это оказалось созвучно.
– Да-да, – задумчиво сказала она, – можно зайти в отдел кадров и все про всех узнать, взять личное дело под предлогом, что собираюсь писать...
Бубнов довольно потер руки: видимо, Эллочка попалась на какую-то его удочку.
– Только вот про меня вам не
