ученики» тренировались на заболевших лошадях в городских конюшнях, большинство падежей лошадей исследовалось, однако бактериологические знания находились еще на низком уровне, поэтому с болезнью не могли справиться очень долго. Сибирская язвы молниеносно поражала животных: например, за 10 дней в 1745 г. в трех волостях Владимирского уезда пало 2085 лошадей[8]. От людей заражались люди, вспышки сибирской язвы были подобны крупному пожару, так как болезнь развивалась очень быстро. В Сибирской губернии в середине XVIII в. она была зафиксирована среди солдат и довольно скоро возникает в столичном регионе. Эпизоотия (сибирская язва) в Петербурге была настолько сильна, что палый скот валялся на улицах города. Трупы животных рекомендовали закапывать подальше от поселений и дорог. В 1761 г. эпидемия сибирской язвы в столице повторилась, и от животных – при снятии с них шкуры – заражаются люди. Умершие люди валялись не только на городских улицах. Трупами был усеян весь тракт, ведущий к столице. В конце XVIII в. – новая волна эпидемии в Центральной России и в Сибири. Медики XVIII в. рекомендовали изолировать больных животных (но часто люди не успевали это сделать), а также усилить личную гигиену: чаще мыться в банях, не держать скот в избах (что было обычной практикой, особенно в холодное время года в северных губерниях). Сибирским крестьянам рекомендовалось использовать для вспашки земли быков вместо лошадей: было мнение, что быки менее восприимчивы к болезни. Сибирская язва и в XIX в. находила себе жертв. Например, в 1864 г. в европейской части России погибло около 90 тыс. животных и – по официальным данным – 667 человек, а в 1875 г. только в Сибири пало 100 лошадей. В конце XIX в. сибирской язвой заболевали, заражаясь от животных, около 15 тыс. человек ежегодно. С 1883 г. ввели вакцинацию животных, и их смертность пошла на спад, но случаи заболевания сибирской язвой были частыми даже в 1920-е гг. Бывают они и сейчас.
Проказа, или лепра, известная еще с древности, упоминаемая даже в Библии, столь часто пожиравшая Средневековую Европу (где создавались тысячи лепрозориев, проходили ритуальные похороны прокаженных), к счастью, не была в России широко распространена. Ее знали и, естественно, боялись в низовьях Волги – в Астрахани, куда она проникла из Крыма, отчего и получила название «крымская болезнь». В конце XVIII в. проказа наблюдалась среди донских казаков. Болезнь продолжалась около 7 лет и заканчивалась смертью. У зараженных темнело лицо, постепенно деформировались конечности и на коже появлялись уплотнения и язвы. Пальцы теряли чувствительность. В Крыму и на Урале для лечения проказы назначались ртуть и «кислая трава». Врачи в XVIII в. полагали, что проказа сочетается с сифилисом, так как усиливает в человеке влечение к «вожделению». Лепра была известна в Прибалтике, куда, вероятно, ее занесли рыцари в XII–XIII вв. из Европы, где была ее вспышка. В Риге и Ревеле создаются лепрозории. Ревельский лепрозорий, госпиталь Св. Иоанна, был расположен за городской стеной. С XIV в. существовал и рижский «госпиталь Св. Лазаря», также построенный за пределами города.
