андрогинное существо: стала агрессивной, оскорбляла всех подряд без причины. Мне доставляло удовольствие обходиться с другими так же, как он вел себя со мной, – это была моя месть человечеству за собственную слабость. Потом я заболела. Завернувшись в одеяло, как в кокон, я сквозь жар разговаривала с Максимом. С тем Максимом, который жил во мне и по-настоящему был моим парнем, я могла обсуждать одежду, учебу, возможную работу, новую музыку или моих подруг, делиться страхами и внутренне хохотать. С этим другим созданном мною Максимом я не чувствовала себя зажатой бедолажкой. Он был как всегда насмешлив, но внимателен и тактичен. Я осознавала, что Максим вселился в меня и паразитирует на моем мозге, но сама была не в силах повлиять на свою зависимость и расстаться с ним.
Утром он позвонил из Питера и просто сказал: «Приезжай, я болею». Этого было достаточно, чтобы через пару часов метаться по Шереметьево в поисках билета, забыв о собственной температуре. Улететь ближайшим рейсом оказалось невозможно. Я добралась до директора аэропорта и соврала ему, что мой одинокий питерский дядя при смерти. Он нашел для меня билет. Через полтора часа я уже ехала с интеллигентным водителем «шестерки» из Пулково в гостиницу «Аврора».
Я поднималась на советском лифте с треснутым зеркалом. Мое отражение разделилось пополам, я улыбнулась, но улыбка раскололась надвое кривой гримасой. Рядом на стене был приклеен прейскурант одноименного буфета «Аврора» на пятом этаже: шницель, котлета по-киевски, каша гречневая, бефстроганов… Пластиковый квадрат зажегся цифрой четыре.
Я двигалась по коридору, отыскивая номер 435. Каблуки оставляли вмятины в выцветшем ковролине, сердце колотилось. Я подошла к двери и уже занесла руку, чтобы постучать. Из номера доносился разговор. Мужской голос и женский. Мужчина отрывисто бросал реплики, женщина смеялась. Внутри что-то съежилось и закололо. В голове путались обрывки: я в Питере, стою перед его дверью. У него женщина. Зачем он меня звал? Специально. Он хочет, чтобы я умерла прямо здесь. Не буду стучать, не буду заходить. Я опустилась на пол. Спина чувствовала холод стены. Я подняла глаза. Номер 453. Это не его номер, мне нужен 435. В груди, как кувшинка, вновь распустилось обнадёживающее свечение. Я развернулась и поплелась в другой конец коридора. 435. Прислушалась. Тишина. Я поскребла ногтями дверной шпон. Максим открыл, горло его было обмотано шарфом, белки затянула красная сетка лопнувших сосудов, голос хрипел.
– Быстро ты, – прокашлял он и он вяло улыбнулся.
– Час на самолете.
– Заходи. Чай будешь?
– Буду.
– Сделай, ладно? Вот чайник, вот заварка. У меня температура, я в кровать.
– Конечно.
Мы лежали рядом, и мне было наплевать, что у него грипп. Я была рада, что он болеет и у него нет сил на раздирание меня на части. Я обвилась вокруг него, как самка удава, и тихо упивалась счастьем, боясь спугнуть. Максим провел пальцем по моей переносице, по брови, по волосам.
– Лен, – проскрипел он.
– Что?
– Скажи
