на улице, по другую сторону ограды, – тебя не затруднит запереть калитку?
– Конечно, – оторопев от строгости хозяйки, пробормотал парень, торопливо вставляя снаружи ключ, который он держал в руке.
– Всего доброго, – попрощалась с Олегом Локоткова. – Ещё раз спасибо за помощь.
– До свидания, – тихо прозвучало вслед, с небольшим опозданием.
– Виктор, – возобновила разговор Агата, едва они тронулись, – убедительно тебя прошу, не пускать на территорию дома посторонних в отсутствие Вячеслава Аркадьевича, либо моё. Если тебе доверены ключи от ворот, это вовсе не означает, что подобным доверием пользуется кто-то ещё.
– Извините, Агата Леонидовна, – густо покраснел круглолицый, коротко стриженый, двадцатидвухлетний парень. – Больше такого не повторится. Просто, когда я выезжал к вам, Олег проходил мимо и предложил помощь. Я ещё и подвёз его. Подумал, что вы будете довольны, когда увидите, что он убрал всю территорию. И, потом, вы же были дома. Ну, то есть, не отсутствовали. Или я не прав?
– Хотел, как лучше, получилось, как всегда, – хмыкнула Агата, слегка оттаивая. – Конечно, Витя, я имела в виду, что кто-то из хозяев непременно должен находиться во дворе, около дома. Кстати, на Ирину Константиновну это не распространяется. Когда она одна дома, с детьми, о посторонних не может быть и речи. При этом не важно, гуляют они во дворе или сидят дома.
– Я понял, Агата Леонидовна, – с осторожной улыбкой глянул на неё водитель. – Хорошо, что вы уже не сердитесь.
– А с чего ты взял, что я сердилась? – невольно улыбнулась Локоткова.
– Когда вы сердитесь, то называете меня «Виктор», а не «Витя», как сейчас.
– Понятно, – откинулась в кресле Агата, глядя прямо перед собой на дорогу. – Буду иметь в виду, – добавила она, теряя интерес к разговору и погружаясь в свои невесёлые мысли.
Глава 5
Маша Мезенцева второй час брела из сельского магазина к себе домой. Дорога, начинавшаяся от продуктовой точки, рядом с которой находилась конечная остановка районного автобуса, на протяжении всей деревенской улицы, была расчищена. Утоптанный тракт обрывался в конце села, примерно за два километра до мелкого населённого пункта из семи строений, под названием Волхонка, жителем которого являлась тридцатидвухлетняя Маша. Причём, единственным жителем, отважившимся на зимовку в деревне.
Четыре года назад незамужняя девушка потеряла работу бухгалтера в одном из районных центров. Постепенно затухающий завод сельхозмашин в конце концов обанкротился, сократив работников, не выплатив положенные при сокращении пособия в полном объёме. Незначительное число бывших сотрудников пытались вытребовать выплаты по суду. Маша не присоединилась к ним по той причине, что не имела возможности приезжать на заседания суда. Квартира, где она проживала ещё с двумя бывшими работницами, расположенная в посёлке, в десяти
