всё время, ожидая от Казакова, когда он придёт в себя, и сможет рассказать о том, что там произошло, и как он оказался в воде.
Кто-то из ребят подбросил в костёр дров, стало немного светлее и теплее. Девочки шептались между собой, не вмешиваясь, в наши мужские разговоры.
Ближе к полночи, мы, совсем измученные неизвестностью поглядывали на установленные с вечера палатки с надеждой и желанием залезть в спальный мешок, согреться и на время забыть происшедшее.
– Ребята, смотрите, Саша что-то хочет сказать.
Все мы ближе подвинулись к лежащему у костра Казакову. Он шевелил губами и слабым голосом пытался произнести какие-то слова.
– Как себя чувствуешь? – спросил я.
Ответа не было, но мы видели, что Саша что-то хочет сказать.
– Где ребята? – наконец, разобрали мы два слова.
Не зная, что и как сообщить Казакову о трагической судьбе его товарищей по лодочной прогулке, мы промолчали и начали задавать свои вопросы:
– Ты помнишь, что там у вас произошло?
– Мы, мы… плыли…
– Это мы знаем, – у кого-то из нас не хватило терпения ждать.
– Не перебивай, – остановили его.
– Вдруг…– сказал Саша и замолчал, видимо вспоминая, что произошло там на озере.
– Ну, что, вдруг, Саша?
– Выскочила пробка, – произнёс Казаков.
– И что?
– В темноте, в темноте… мы пытались её найти и вставить на место. Лодка быстро начала спускать… – понемногу, слово за словом мы стали понимать тихую речь Казакова.
– А потом?
– Тут кто-то из нас, я не видел, прыгнул в воду. Лодка накренилась, и все мы оказались в воде. Дальше я ничего не помню.
– Понятно. А почему ты оказался один? Почему не вместе?
Саша молчал.
Дальнейшие вопросы были излишни. Мы и так уже понимали всё о сути происшедшего.
– Так, девчата, – обратился Редченко к притихшим девочкам. Располагайтесь на ночлег, идите в палатки. А мы, ребята, тоже должны отдохнуть. Завтра у нас тяжёлый день. По два человека остаёмся на дежурство у костра. Через два часа меняемся. Костёр должен гореть всю ночь. Кто будет дежурить первым?
– Мы с Игорем, – высказался Юра.
– Хорошо. Кто следующий?
По два человека сформировалась очередность дежурства.
Девочки дружно, желая друг другу «спокойной ночи», стали расходиться по своим местам. Не знаю, спал ли кто-нибудь в эту ночь или нет, но тишина в лагере была мрачной и зловещей. Слышно было только потрескивание костра и изредка шёпот из той или иной палатки.
Обозначились через полотно палатки первые проблески осеннего утра. Было холодно, и вылезать из спальника совсем не хотелось. Выспавшись или немного «отойдя» от вчерашних событий, мы стали по одному вылезать наружу.
Не было среди нас ни одного счастливого
